Повседневная жизнь опричников Ивана Грозного
Шрифт:
Только в 1914 году стали широко известны гравюры-иллюстрации из книги побывавшего в Александровской слободе в 1578 году датского посла Якоба Ульфельдта, которые впервые (хотя отнюдь не точно) показали, как выглядел дворцовый ансамбль при Иване Грозном. Начиная с 1970 года на территории Успенского монастыря не раз проводились археологические раскопки, которые принесли дополнительные данные о дворцовой застройке. Много лет назад один из авторов этой книги зелёным студентом оказался их участником и до сих пор помнит, как нелегко было пробиваться к фундаментам дворца Василия III сквозь сплошной слой битого кирпича. Руководивший тогда экспедицией почтенный академик Б. А. Рыбаков поверил было одному из «мастеров» биолокации, якобы обнаружившему загадочные подземные пустоты и стены, но раскоп оказался пустым; это, впрочем, нисколько не смутило умельца — он порекомендовал искать метров на двадцать глубже. До сих пор слобода неудержимо привлекает
Многолетние усилия археологов, историков, искусствоведов и музейных работников к настоящему времени дали возможность более или менее точно представить небывалый дотоле на Руси комплекс зданий загородного царского дворца XVI столетия. Государев двор в слободе ещё не очень похож на парадные резиденции монархов эпохи Возрождения — это, прежде всего, укреплённый замок, стоявший на небольшом холме над рекой Серой. Его стены охватывали большее пространство, чем то, которое заключено сейчас в монастырской ограде XVII века. Если выйти за ворота и пойти налево, то на пустыре за башней можно увидеть остатки вала времён Ивана Грозного. Генрих Штаден указывал, что крепостные стены «построены из врезанных одно в другое брёвен и полностью засыпаны землёй; снаружи вокруг деревянного укрепления от земли до защитных ходов выложена стена толщиной в один кирпич». Так оно и было — в ходе раскопок были найдены рубленые клети размером 2x2 метра, заполненные землёй и камнями, образовывавшие каркас стены. С наружной стороны стены шла кладка из кирпича, затёртого известковым раствором; въезжавшему путнику она казалась мощной белокаменной твердыней {13} . Датский посол Ульфельдт заметил, что под стеной «вокруг замка есть маленький ров глубиной в пять локтей, и никакой воды; и тот же ров, наполовину широкий, у основания в два раза уже, чем наверху, и внизу у дна пять локтей в ширину, и обложен тёсаными камнями».
До нашего времени дошли три дворцовые церкви на погребах и подклетах, пять смежных с ними малых палат, церковь «под колоколы» и часть окружавших государев двор крепостных валов. В центре крепости и поныне возвышается главный дворцовый Покровский (ныне Троицкий) собор. Выстроенный из белого камня и большемерного кирпича и освящённый в 1513 году при основании слободы храм являлся третьим по величине зданием тогдашнего Московского государства после Успенского и Архангельского соборов Кремля. Белокаменная отделка храма — орнаментальные пояса, киот, резные капители — делала его нарядным, богатым и особенно торжественным. Внутреннее пространство собора — его стены, своды, столпы — расписано фресками на богородичные сюжеты. Покровский собор располагался «на сенях», в преддверии дворца, о чём говорят его частично сохранившиеся западные «пропилеи» между двумя палатами. Играя в слободе роль открытой для общественных богослужений соборной церкви, Покровский собор имел, однако, и свою, связанную с дворцовым обиходом, внутреннюю часть — спрятанный внутри алтаря Никольский придел.
Этот храм сохранил наследие опричнины. В его южном портале находятся Васильевские врата, созданные в 1335–1336 годах новгородскими мастерами для главной святыни боярской республики — Софийского собора — по заказу архиепископа Василия Калики. Медные пластины врат украшает роспись золотом. Среди традиционных сюжетов из Ветхого и Нового Завета на правой створке врат изображён кентавр (по-древнерусски китоврас), забрасывающий мудрого царя Соломона на край света. Смысл этой сцены был близок средневековым новгородцам и означал их победу в борьбе с княжескими притязаниями на власть в Новгороде. Кроме того, китоврас считался мудрейшим существом, покровителем зодчих, знающим секреты обработки камня. Но судьба «господина Великого Новгорода» была решена ещё Иваном III, а его внук счёл необходимым окончательно уничтожить не только новгородских «изменников», но и память о их былой вольности. Во время опричного погрома Новгорода в 1570 году Васильевские врата были демонстративно сняты со стен Софийского собора и увезены в Александровскую слободу [1]. Там они находятся и сейчас, украшая главный собор царской резиденции. В начале XX века члены Новгородского общества любителей древности просили возвратить врата на историческую родину, но получили отказ.
Шатровый, на погребах и подклетах, Троицкий (Покровский) храм, некогда бывший домовой церковью грозного царя Ивана, дошел до нас в сильно перестроенном виде: в 1680 году из него сделали большую монастырскую трапезную. Но после расчистки и реставрации в 1960-х годах исследователи пришли к выводу, что он представляет собой древнейший из известных подобных храмов с хорошо сохранившейся росписью шатра. Находящиеся под ним белокаменные подклеты со сводами великолепно отделаны; эти внутренние дворцовые помещения, скорее всего, предназначались для хранения государевой казны — «рухлядной», постельной, оружейной. Кроме «погребов» при храме (до его реконструкции в 1680 году), как и при домовом кремлёвском Благовещенском соборе, существовала встроенная в алтари казённая палата для хранения походной казны государя.
Покровский, Троицкий соборы, изящная церковь «иже под колоколы» Алексея митрополита и Успенская церковь и были возведены в одно время. Небольшая по объему Успенская церковь также получила в XVII–XIX веках пристройки (трапезные, звонницы), но в XVI столетии она служила домовой церковью для женской части царской семьи. Говорят, что от храма под землёй шла «государева труба», то есть подземный ход, по которому можно было в случае опасности бежать из дворца.
Во время опричнины началась перестройка дворцового ансамбля: были возведены парадное крыльцо к комплексу зданий близ Троицкой церкви и примыкавшая к ним палата с погребом и подклетом. Одни исследователи считают её парадным залом, другие полагают, что это был специально заказанный царём Иваном притвор, где проходили трапезы государя и его верных слуг, сопровождавшиеся чтением Священного Писания. Ведь именно в слободе, как считается, царь и его опричники подражали монастырской братии.
Построенная при Василии III подколокольная церковь Алексея митрополита была заключена внутри 56-метровой Распятской церкви-колокольни, которая является уникальным памятником шатрового зодчества. Венчающий сооружение лёгкий по пропорциям, устремлённый ввысь шатёр завершил создание нового архитектурного образа торжественного и парадного храма-памятника, который мог одновременно служить дозорной башней.
Якоб Ульфельдт на своём рисунке, иллюстрирующем приём посольства в слободе, изобразил ныне утраченную арочную столпообразную звонницу в виде двух башен-церквей, и потому несколько поколений исследователей тщетно искали в земле остатки второй башни. На том же рисунке из сочинения датского посла видны три отдельно стоящих каменных дворца. Однако проводимые в слободе исследования показывают, что знаменитый рисунок представляет собой не зарисовку с натуры, а, скорее, схематичный чертёж царской резиденции, где главным является изображение движения посольства между рядами придворных и опричников. Археологическими раскопками на территории государева двора вскрыты фундаменты многочисленных палатных построек, следы каменных столбов и других конструкций времён Василия III и Ивана IV. Эти открытия позволяют полагать, что дворцы государя, царицы и царевича некогда представляли единый комплекс и соединялись между собой каменными и деревянными галереями и дополнительными зданиями, остатки которых были недавно обнаружены {14} .
Глазам прибывавших в резиденцию гостей открывалась красочная картина дворцового ансамбля. Кладка всех храмов, сочетавшая белый камень и красный кирпич, не оштукатуривалась и не белилась; белым левкасом подкрашивались только некоторые кирпичные элементы декора. Но крыши дворцов Ивана Грозного были покрыты чёрной как вороново крыло лощёной черепицей, осколки которой постоянно находят в слободе. Такая черепица больше нигде не применялась — только здесь да ещё в московском опричном дворце. Чёрный цвет был любимым у опричников — не случайно они разъезжали на вороных конях и в чёрных одеждах, и обличавший царя Ивана князь Андрей Курбский называл их «кромешниками» («опричь» значит «кроме»).
Хозяева и гости слободы
Опричное воинство, администрация и придворные были главными жителями слободы. Резиденция тщательно охранялась — стрельцы днём и ночью дежурили на стенах и у ворот. Охрана стояла не только в крепости, но и на дальних подступах к ней: «В трёх верстах к югу по Московской дороге была застава, называвшаяся Каринская, так что никто из бывших у великого князя в слободе не мог выехать и никто не мог проникнуть внутрь без „памяти“, то есть памятной записки для удостоверения». Немец Генрих Штаден рассказывал, что туда подъезжали «неверные слуги», желавшие донести на своих хозяев, и говорили: «У меня есть дела господарские», — после чего холопа доставляли в слободу, «и всё, что он рассказывал о своём господине, тому давалась вера» {15} . Иностранных послов в самой крепости вроде бы не размещали — они, скорее всего, располагались под охраной на посаде.
В слободе, ставшей фактической столицей Московского государства, кипела жизнь. Как свидетельствует отрывок из более поздней летописи, государь «повеле бояром, чтобы вскоре построили град и дворец государю и себе бы домы устроили и приказныя избы и судебные столы по чинам и розрядныя и губныя и всему чину приказному и караулным стрелцам и заплечным мастерам. Потом привезоша из Москвы столы и скамьи и потом сами судьи. И изволил сам государь смотрети и расправлял немилостиво, так яро, и сказать невозможно».