Повседневная жизнь папского двора времен Борджиа и Медичи. 1420-1520
Шрифт:
Сохранив свои прежние размеры, Рим, в котором к 1420 году уже более века отсутствуют папы, переживает такие же изменения.
Первым же серьезным препятствием стало наличие подобной административной машины и столь разросшегося двора, которое затрудняет и даже парализует деятельность пап. Переезд из Авиньона в Рим был крайне сложной задачей, а для тех, кто относился к этой идее весьма недоброжелательно, — и вовсе невыполнимой. Такова одна из причин сомнений, явных уверток и отсрочек со стороны тех пап, которые тем не менее с самого начала были полны решимости вернуться обратно и которые ради того, чтобы избавиться от тягостной французской опеки, действительно желали обосноваться в Италии. Они заранее направили туда своих управляющих и легатов, чтобы подготовить почву, урезонить непокорных, умиротворить общественное мнение и уже начать управлять. Однако еще следовало предусмотреть грандиозный переезд с бесчисленными караванами обозов и фрахтовкой кораблей. Одновременно с этим необходимо было следить за тем, чтобы все дела, по возможности, шли своим чередом без скандальных проволочек, чтобы доходы от папских десятин вовремя достигали пункта назначения и использовались надлежащим образом. Не говоря, разумеется, о трудностях, связанных со сбором Священной коллегии и созывом
В Риме же эта деятельность постоянно ширится и крепнет. В своем городе папа обретает почти полную независимость, одним словом, располагает средствами для большой политики. Он, наконец, получает возможность с успехом участвовать в делах европейской политической «кухни» и даже выступать в роли защитника христианства в борьбе с неверными. Его собственные прерогативы, полномочия его двора и различных служб расширяются, постоянно видоизменяются, становясь гораздо сложнее (правда, это не всегда осознают) тех, которыми наделены короли и князья. Будучи главой Церкви, духовным наставником, папа, естественно, вмешивается в дела всех стран Западной Европы, касающиеся проблем церковного управления, вопросов, связанных с назначениями, конфликтами и их урегулированием. Он издает законы и является судьей в последней инстанции: папские судебные органы рассматривают дела самые разные по характеру и сути. В важных случаях папский двор приглашает все стороны, выслушивает причины и выносит решение. Город наполняют, обосновываясь в нем на необходимое время (зачастую весьма недолгое), самые разные люди, прелаты, епископы, аббаты, приезжающие отовсюду. Самые заинтересованные из них, а это представители религиозных орденов и главы государств, в конечном счете открывают в Риме свои постоянные представительства, облюбовав какой-нибудь городской дворец и обзаведясь необходимым штатом сотрудников.
Все это привлекает множество людей различных убеждений и устремлений. Рим становится центром и горнилом Вселенной… В религиозном и финансовом отношении двор управляет не единым государством и тем более не одним народом, а людьми и общностями, разбросанными среди множества этнических и лингвистических ареалов.
Помимо этого с очень давних пор, а теперь и весьма решительно папа управляет территориальным государством, расположенным в самом сердце Италии, одним из самых обширных на полуострове, а также нередко выступает арбитром во время войн за влияние. В любой ситуации он всегда проявляет максимум активности и не собирается занимать только лишь оборонительную позицию. Его владения простираются далеко за пределы Рима, достигая берегов Адриатики в Марке и Романье, на севере соседствуя с венецианскими владениями, а на юге — с землями неаполитанского короля. Папские наместники управляют многочисленными городами: Орвието, Перуджей, Витербо… Множество князей, будучи верными и надежными сторонниками папы, в знак своей преданности регулярно выплачивают ему дань. Даже Эсте из Феррары после длительных раздумий, мучительных колебаний и странных дипломатических пируэтов примыкают к ним. И этот альянс, а скорее, подчинение, подготовленное великолепными празднествами и приемами, свидетельствует о триумфе по-прежнему могущественного папства, без которого невозможно поддержание на полуострове определенного равновесия. В марте 1471 года Павел II жалует титул маркиза Феррарского специально прибывшему для этой церемонии Борсо д’Эсте.
Глава развивающейся дипломатии, папа опирается на целую сеть агентов, епископов и аббатов, находящихся на местах. Папский двор кажется полной противоположностью маленьким опереточным княжеским дворам, дремлющим, сохраняющим свои традиции и этикет и растрачивающим силы в разорительных внутренних распрях. В отличие от них здесь сосредоточен небывало мощный, постоянно действующий аппарат. Папский двор повсюду раскидывает свои сети и неутомимо плетет интриги. Он ведет переговоры о союзах, вводит свои пешки в политическую игру Италии, манипулирует амбициями иностранных королей и князей, вечно жаждущих перейти через Альпы ради какой-нибудь громкой победы. Настали иные времена, и лишь в горьких воспоминаниях осталось то время, когда король Франции определял (или только убеждал себя в том, что может это делать) политику пап, находящихся в Авиньоне почти на положении пленников. Отныне больше никакой опеки… Родственники, братья, племянники и даже дети используются в качестве козырной карты. Тщательно продуманные и взвешенные, заключаемые с большой помпой, с роскошным приданым, брачные союзы помогают вести очень тонкую дипломатическую игру. Александр VI Борджиа, не смущаясь, извлекал пользу из этих браков, а Юлий II делла Ровере без колебаний собирал внушительные отряды солдат, лично возглавлял их, правда, недолгое время, и вел против врага.
В силу всех этих причин римский двор, быть может, в большей степени по сравнению с французским и испанским, привлекает значительное количество иностранных политиков: здесь прочно обосновываются послы, часто приезжают с миссией проповедники. Они спешат сюда, только прослышав об избрании нового папы, чтобы поздравить его… и сразу обратиться к нему с рядом прошений. Они прибывают для того, чтобы разъяснить, обосновать позицию своих повелителей, снискать папскую благосклонность или хотя бы добиться снисходительного нейтралитета с его стороны. Для всех, начиная с могущественных монархов и кончая вассальными князьками и итальянскими коммунами во главе с венецианской и флорентийской, представительство в Риме с точки зрения дипломатического искусства превращается в настоятельную необходимость, предполагая большую помпу и значительные расходы. Рассчитывая на кардиналов-соотечественников, все располагаются в их дворцах. Одновременно, порой без видимых оснований, чтобы ничего не упустить, «аккредитуется» кто-нибудь при дворе — друг или подкупленный человек. Все внимание сосредоточено главным образом на посольствах. Здесь нужны люди, способные плести интриги, собирать информацию, постоянно представлять свежие сведения, а также те, кто умеет пустить пыль в глаза своей пышной свитой, выставленным напоказ богатством, дорогим платьем, многочисленными слугами и лошадьми. Они устраиваются кто как может. Например,
В 1503 и 1504 годах, много месяцев спустя после конклава и избрания Юлия II, город все еще полон бесчисленными дипломатическими миссиями, в спешном порядке прибывшими воздать почести папе. Ощущается нехватка жилья и даже продуктов питания. Чтобы разместить всех дипломатов, необходимо выгнать семьи горожан из их домов; папа дает согласие на это. В конце концов устраиваются где только можно. Флорентийский посол Франческо Пепи, еще находясь в пути, шлет тревожные послания Никколо Макиавелли, который опередил его и один расположился на постоялом дворе. Пепи и хотел бы взять с собой только одного слугу, но «как быть, — пишет он, — ведь я прекрасно понимаю, что если я прибуду один, это будет равнозначно тому, что меня и вовсе не было?» И он берет с собой, «чтобы не оскорбить достоинство Республики», восьмерых конных слуг, двух лакеев, одного посыльного, интенданта, собственного сына, зятя и четырех знатных кавалеров из числа своих друзей, сопровождаемых слугами («…и все они, конечно, надеются устроиться со мной под одной крышей!» {4} ).
Действительно ли способны произвести впечатление на пресыщенных придворных эти визиты, сопровождаемые нарочитыми сценами, эта демонстрация челяди и родственников, это выставление напоказ имеющегося богатства? Во всяком случае, это необходимый шаг, признание первенства; и римский народ не ошибается, видя в этих посольствах отсвет могущества иностранных правителей и отражение их намерений.
Будучи по сути космополитическим, римский двор распространяет сферу своей деятельности далеко за пределы соседних стран и даже за пределы западного мира. Он претендует на то, чтобы быть центром христианского мира, и ни в коей мере не расстается с мечтой добиться власти над христианским Востоком путем объединения с православной церковью, а по сути, путем подчинения ее себе. В 1430 году, перед своей смертью, Мартин V подписывает документ об организации церковного собора, в 1438 году Евгений IV проводит его в Ферраре, затем во Флоренции, а также постановляет выделять ежемесячные пособия присутствующим на заседаниях грекам, императору Иоанну VIII, его брату, деспоту Димитрию, патриарху Константинопольскому, представителям других восточных патриархатов, семнадцати архиепископам, множеству епископов и staurophes(каноникам) святой Софии, чтобы помочь им вынести длительные дебаты и удержать их подольше. В августе 1445 года Акт об унии знаменует собой огромный триумф Церкви и римского двора над всеми его противниками и колеблющимися. {5} В Риме и других городах папа устраивает торжественные церемонии и акты помилования; он немедленно назначает двух восточных епископов — Виссариона и Исидора Киевского римскими кардиналами; он приказывает запечатлеть момент заседания собора на бронзовых вратах собора святого Петра. Это событие привлекло на сторону Рима и его двора множество греков, особенно тех, которые решительно выступали за унию и которых плохо приняли в Константинополе. Вскоре приезжает Виссарион; он обосновывается в Риме, затем, будучи связанным узами искренней дружбы с Пием II Пикколомини и побывав почетным легатом в Болонье и Германии, становится хранителем печати, а при Павле II обосновывается в Тускуле. {6}
Итак, двор устремляет свой взор на Восток. Виссарион основывает свою знаменитую академию, превратившуюся в живой очаг культуры, где изучаются самые разные учения и памятники античности. Вместе с интеллектуальными и литературными веяниями в город проникают лучшие знания византийского мира, иконографические темы, которые до этого были почти забыты и которые теперь обогатились новыми декоративными элементами и экзотическими костюмами. Во многом именно прибытие греческих сановников и особенно триумфальный въезд императора Константинополя во Флоренцию (в феврале 1439 года) со времен Беноццо Гоццоли вдохновляет многих художников на изображение восточных шествий, кортежей царей-волхвов, кортежей греческих послов. Фрески итальянских, в частности римских, церквей и дворцов хранят об этом прекрасные воспоминания.
Космополитический и также обращенный к Востоку римский двор зачастую оказывает прием и даже покровительство восточным правителям, прибывающим в город с визитом, а гораздо чаще находящимся в изгнании или под угрозой турецкого нашествия. Во время пасхальных празднований, на торжественных церемониях и приемах можно увидеть, как король и королева Сербии, которые приехали поклониться святым местам, склоняются в молитве перед папой римским. Сикст IV назначает содержание Софье Палеолог (он даже пытался выдать ее замуж), деспоту Эпира и также кипрской королеве Шарлотте, которую после пышных и красивых торжеств поселили в Borgoвозле Ватиканского дворца, а также доведенным до крайней нищеты сыновьям деспота Мореи. Наконец, опять же при Сиксте IV, в 1480 году, в знак признания всемирной славы Рима в городе появляется великолепное посольство пресвитера Иоанна, пожелавшего известить всех о своем приходе к власти. Знаменитый пресвитер, породивший множество споров в истории, правил, очевидно, частью Эфиопии, считая себя христианином, врагом неверных. Папа с большой радостью принял это посольство, которое своим видом, костюмами и восточными атрибутами вызвало много толков; он даже оказал теплый прием разным мошенникам, которые поочередно выдавали себя за настоящего пресвитера Иоанна, правда, потом, после разоблачения, пытался наставить их на праведный путь… {7}
К тому же с помощью множества просвещенных людей при папском дворе, нередко увлеченных всем восточным, Рим не только устанавливает постоянные и прочные связи с греческим миром, утверждает свое главенство и опеку над Константинопольской церковью, которая за века до этого полностью вышла из-под его власти, отделилась от него, но и выступает в качестве естественного оплота христианства перед лицом турецких завоевателей. Каллист III, затем Пий II, а также Сикст IV действительно приложили много усилий для того, чтобы организовать крестовый поход против турок. Папы нанимали и строили корабли, набирали солдат, собирали по всему городу оружие, не забывая заглянуть даже к самым мелким мастерам-оружейникам. Однако правители не последовали их примеру, и крестовый поход остался лишь мечтой…