Повседневная жизнь публичных домов во времена Мопассана и Золя
Шрифт:
"Битва за окно" не прекращалась на всем протяжении истории проституции. Текущее состояние боевых действий отражают статус и имидж "продажной девки". Ведь в самом деле, чтобы вызвать у мужчины желание, ему нужно показать женское тело. С другой стороны, чтобы не оскорблять общественную мораль, бордель должен выглядеть как обычный буржуазный дом. Каким же образом в этой ситуации показать женщину во всей красе и сексуальности, одновременно делая вид, что данный дом — образец нравственности? Именно так и появляется бордель, "закрытый дом"… дом, замкнутый на себя, средоточие тайн, но одновременно обыкновенный дом для проституток, где каждый может купить себе удовольствие; это даже доходный дом, самые окна которого служат ему вывеской. В годы, предшествовавшие воцарению Наполеона, девушки стояли в окнах совершенно обнаженные; затем полиция пригрозила им за это тюрьмой. Поэтому им пришлось окна закрыть на замки, цепи у которых, однако, были сделаны достаточно длинными — под тем предлогом, что девушке нужно было как-то проветривать комнату. Больше полиции ничего сделать не удалось — не прошли ни занавеси, ни матовые стекла,
Едва клиент переступает порог, его встречает экономка, которая проводит его в салон, где он выбирает себе девушку. В салоне царит атмосфера спокойствия и достатка. В этих домах слуги также стараются предупреждать нежелательные встречи клиентов друг с другом, для чего предусмотрена специальная система звонков. В салоне девушки сидят одетыми: кто изображает замужнюю женщину, кто весталку, кто монахиню, кто пансионерку, кто кормилицу; все они ждут. Никто не удивляется, если кто-то из них краснеет или рассказывает вслух свои девичьи мечты. В комнатах для свиданий стоит простая, без перины кровать, иногда на соседнем столике стоят бокалы для вина. В каждой комнате есть отдельная туалетная комната с полным набором гигиенических средств и подведенной водой, обязательно есть клизма. Девушки выглядят покорными, даже слишком покорными: "Иногда они одеты в более или менее прозрачные пеньюары или экзотические костюмы, открывающие грудь и ноги; иногда на них выездные платья, какие носят в городе, некоторые со шлейфом, как у дам высшего света; и надо признать, что все это вместе — тела, отобранные интуицией бандерши, блондинки, брюнетки, большие, маленькие, крепко сбитые и стройные, чей белый цвет кожи порой оттеняет негритянка, грудь колесом, элегантные линии бедер, талии, раскованные и вызывающие позы, принимая которые, девушки стараются показать свои достоинства, — представляет собой разноцветную и очень соблазнительную картину".
Клиент колеблется. Бандерша повторяет: "Выбирайте на ваш вкус". В заведениях этого типа шик заключается в "ассортименте" иностранок. В салоне находится дюжина женщин, одна из них негритянка — обязательный атрибут "храмов любви", рядом с ней алжирка, гречанка, китаянка, немка, а дальше француженки из разных регионов страны. Последние в целом служат, так сказать, "приложением" к основному блюду. В таких борделях "делают все", и порой капризы клиентов заходят слишком далеко. Однако если "сотрудница" возражает против того или иного "упражнения", ее штрафуют. Как говорила г-жа Адель: "Да уж, они мастера изобретать разные хитрости. Богачи — они все сумасшедшие. Они были бы счастливы, если бы только у них было все в порядке с головой; к нам только такие и ходят". Маркиза Шуази в свое время проводила исследование, стучась в различные бордели и представляясь прислугой в поисках работы; она утверждает, что во всех борделях имелись комнаты пыток с самыми хитроумными приспособлениями и что в этих комнатах ежедневно устраивались оргии. Искусство секса становится к концу XIX века все более и более утонченным, и дома терпимости, в частности их обстановка, эволюционируют вместе с ним. В борделях оборудуются комнаты для тех, кого "работницы" зовут "чокнутые", а также комнаты, в дверях которых на уровне человеческого глаза просверлены дырки — для вуайеров и для клиентов, желающих передохнуть. Иногда комнаты оснащаются специальным стеклом, которое с одной стороны прозрачное, а с другой стороны выглядит как зеркало — в комнате пара занимается любовью и ничего не подозревает, в то время как в соседней комнате за таким зеркалом стоит вуайер и наблюдает за ними. Желание клиентов видеть любовь без необходимости в ней участвовать заставляет бандерш придумывать комнаты, где на крутящемся столе стоит или сидит девушка, принимающая откровенные позы, в то время как клиенты смотрят на нее через щели в стене. Сила этих борделей заключена в их репутации, в их славе. Чем больше в данном борделе можно преступить запретов, тем более услужливым должен быть его персонал. Похоть всех сортов, извращения, осуществляемые в полном молчании, — ядовитый шарм проституток.
В провинции бордель выделяется своим красным фонарем. Обычно он находится на самой окраине, как, например, бордель, где жила Элиза, описанный Эдмоном де Гонкуром, расположенный в тихом квартале и окруженный садом; или как бордель Телье, описанный Мопассаном, расположенный на тихой улице близ церкви; или как бордель Жана Лоррена в Обри-лез-Эпинетт, источающий запах роз и жимолости, расположенный в переулке близ вокзала. В таких борделях царит та же атмосфера, что и в окружающих их просторах полей — успокаивающая, нежная. Там можно услышать биение сердца природы, ощутить ритм смены времен года, почувствовать себя как дома — бандерша, ее муж и ее пансионерки выглядят как самая настоящая семья — узнать, как медленно может течь время, послушать, как часы отбивают полдень и полночь, как мурлыкает спящая кошка, вдохнуть аромат деревьев, согретых летним солнцем, или прикоснуться к теплой печке зимой. Никаких извращений, никакого насилия, никакой звериной страсти, никаких необузданных инстинктов. Весь секс здесь, так сказать, одомашнен, все клиенты — постоянные. Книга Мопассана "Заведение Телье", вышедшая в 1881 году, вызвала скандал. Одни кричали на каждом шагу, что это "мерзость", другие, и среди них Золя, называли роман шедевром. В нем в реалистической манере описана повседневная жизнь борделя в Фекане. В едких выражениях описано замешательство клиентов, узнавших о том, что единственный бордель в городе закрыт — "по причине первого причастия", как гордо говорится в приклеенном к его двери объявлении. Мопассан никогда не скрывал своих нежных чувств по отношению к проституткам, и образ придуманного им борделя Телье, вероятно, навеян реальным руанским борделем, располагавшимся на улице Кордильер, куда писатель частенько наведывался. "Туда приходили каждый вечер, ровно к одиннадцати часам, как будто бы это было кафе. Посетители собирались там компаниями по шесть — восемь человек, и это были вовсе не кутилы и распутники, а уважаемые люди, коммерсанты, местная молодежь; пили ликер, приставая в шутку к девушкам, или вели беседы на серьезные темы с хозяйкой, которую любил весь город. Ближе к полуночи посетители расходились по домам, молодые люди иногда оставались на ночь".
Эти дома, которые буржуа называли "дом, в котором делают сами знаете что", служат местом встреч, центром общественной жизни города, единственным заведением, открытым допоздна, ведь в провинции бордель одновременно исполняет роль кафе. Самый термин "бордель" можно обносить к этим провинциальным заведениям лишь Начиная с пятидесятых годов XIX века. Более того, хозяева борделей имели право продавать клиентам алкогольные напитки и отводить часть принадлежащего им здания под кафе со входом с улицы, а хозяева кафе, в свою очередь, в известных городах (в частности, в Ле Мане) имели право открыть бордель! Как верно подмечает Гриммер, "часто у борделя одновременно несколько функций. В некоторых заодно продают овощи и фрукты, или вино, или что-то еще другое, например кружева или гребенки… Эти бордели, по сути дела, просто частные доходные дома, и соседи опознают в таком доме бордель только по той причине, что там живет известное число женщин, которые могут принимать мужчин круглые сутки".
Итак, с одной стороны, есть салон, в котором назначают друг другу встречи местные буржуа, чтобы пропустить по стаканчику, перед тем как перейти к более серьезным делам; с другой стороны, есть кафе с отдельным входом, с мраморными столами, с бутылями с вином и бочками с пивом, с официантками, которые одновременно являются "сотрудницами" собственно борделя (правда, самыми некрасивыми), с посетителями — мелкими буржуа и рабочими.
Женщин, которые попадают в такие бордели — приезжают на поезде или на дилижансе, нанятые агентами в Париже или других городах, — прежде всего поражает тишина, изоляция. Так, Элиза, "строгая и целомудренная", прибывает в Бурлемон. Книга Эдмона де Гонкура "Девка Элиза", опубликованная в 1877 году, рассказывает историю дочери повивальной бабки, которая с детства привыкла ко всему, что связано с "полом", и которая почти естественным путем становится проституткой. "Образование" она получила в небольшом провинциальном борделе, где быстро стала самой любимой женщиной всех клиентов. В первые дни она чувствовала себя не в своей тарелке. Затем бордель стал для нее защитой, источником соблазнов и обаяния. "Первые почки на кустах вокруг дома, зелень, пробивающаяся из-под снега в самом начале весны, — все это помогло ей полюбить этот пригород; он стал казаться ей большим садом, где среди деревьев прятались редкие домики. Да и сам дом, несмотря на то что он походил на старинный замок с крепостной стеной, хранил для своих жильцов какую- то тайну, источал обаяние, в нем было что-то такое, чего не было ни в каком другом доме. Воздух вокруг него всегда был полон звуков хлопающих крыльев и пения птиц".
Посетитель борделя Филибера также подходил к дому через огромный сад с плодовыми деревьями и розовыми кустами; казалось, сама природа защищает своей чувственностью этот дом, где царит удовольствие. "Сад заканчивался живой изгородью из бересклета, откуда открывался вид на просторную лужайку, которую обрамляли красные буки и серебряные липы. Было видно, что здесь поработал садовник, обладавший чувством прекрасного, — ему удалось населить это место запахами и соблюсти законы перспективы. Это был почти что парк. Вдали высился белый двухэтажный дом с массивной крышей, с двадцатью окнами по фасаду, выглядевший этакой казармой, с неба сброшенной в этот ухоженный заботливыми руками сад, где росли лиственницы и катальпы. Перед домом обильно рос гинериум, своим серебряным плюмажем напоминавший фонтан".
Жан Лоррен знал, о чем говорил. Он написал "Бордель Филибера" в 1904 году, за два года до смерти; в молодости же он был желанным гостем и в салонах Сен-Жермена, и в постелях различных борделей. Его книга — уникальный репортаж о звездном часе и упадке борделя, а вместе с этим и об эволюции нравов клиентов и проституток, протекавшей в девяностые годы XIX века.
В доме пахнет пирогом с абрикосами, одеколоном и… немного плесенью. Старинная каменная кладка постоянно покрыта росой, и даже хозяйка дома, эксперт во всем, что касается ведения хозяйства, не может заставить стены высохнуть.
Салон обычно располагается на втором этаже. Он украшен зеркалами и "непристойными" гобеленами, на которых изображены псевдомифологические сцены; в нем есть рояль, на котором играют по праздникам, и бар. Салон богато обставлен мебелью, повсюду мягкие диваны. Посетителя не покидает ощущение известной роскоши; в воздухе носится нечто странно-пошлое, щекочущее посетителю нервы, "некий неопределенный дух, неуловимый в этой тяжелой, жаркой атмосфере, как если бы это был не салон, а камера для дезинфекции".
Комнаты чисто убраны, аккуратны. Есть туалетный столик и чаша для умывания. Все это больше напоминает обстановку отеля для мелких буржуа, чем роскошь борделя. Особенно кровать. "Сработанная из орехового дерева, покрытая блестящим лаком, кажущаяся более высокой, чем она есть на самом деле, из-за наваленной на нее горы перин и покрывал, она практически полностью закрыта желтыми занавесями, обшитыми желтой же бахромой. Ни намека на экзотику, на изысканность. На стенах нет эротических картинок. Всем своим видом комната, залитая неясным светом, пробивающимся через почти закрытые жалюзи, говорила, что ждет, когда в нее войдет совершенно чистая, невинная девушка, чтобы прочитать свою вечернюю молитву и лечь спать".