Повседневная жизнь русского средневекового монастыря
Шрифт:
В воскресенье праздновали «Великое заговение»: на обед в Волоколамской обители подавали свежую жареную рыбу, караваи битые, кашу, по чети хлеба и «квас сычен». Самая разнообразная и обильная трапеза была в два часа ночи (около десяти вечера). Братия заговлялась «живопросольной рыбой» (то есть свежесоленой, это было довольно редкое угощение на братском столе), «щучиной доброй со взваром», калачами, лапшой, «вялыми сырами» (вяленым сыром), пряжеными (жареными) пирогами с сыром и паточным квасом. В Кирилловском монастыре за обедом «Масленого Заговения» монахи получали по четверти калача, большую рыбу, битые караваи с яйцами, пшенную кашу, по чаше кваса медового; а за ужином заговлялись двумя рыбными блюдами, лапшой, сырами: пресными с медом и сухими, а также молоком. Кроме того, инокам наливали по чаше кваса медового и по большой чаше кваса ячневого. Трудникам многочисленных хозяйственных дворов Кириллова монастыря на обед и ужин давали мясо, но только за стенами обители,
На следующий день протяжные удары в било около пяти утра, призывая братию к заутрене, возвещали, что настало время Великого поста. В разных монастырях первую неделю Четыредесятницы постились по-разному. Эти особенности восходят еще к древним векам монашества, когда разные обители сами определяли для себя меру поста. В обиходниках русских монастырей часто сравнивают афонские уставы со Студийским, эти сравнения сопровождаются длинными рассуждениями о целесообразности тех или иных строгостей поста. А на практике было следующее.
В Волоколамской обители в понедельник первой недели поста трапеза не поставлялась, братия не вкушала даже хлеба и воды, кроме немощных и больных иноков, которые могли немного поесть хлеба в своих кельях или в больнице. Во вторник и четверг трапеза также не поставлялась. Но после вечерни братия (те, кто изнемогал), немощные старцы и служебники монастыря шли к чулану, трапезники давали каждому по осминке хлеба с солью и воду. Братия вкушали их в чулане и расходились по кельям. В среду трапеза поставлялась, поскольку в этот день служили литургию преждеосвященных даров. После вечерни братии подавали по половине мягкого хлеба, взвар медовый с перцем, «красный росол» с пшеном, а для питья — воду. В пятницу трапеза была, как и в среду, а после литургии вкушали еще освященную кутью.
В Кирилло-Белозерском монастыре на первой неделе трапезу не ставили в понедельник и вторник. Но если на эти дни приходился праздник святого Федора Тирона, то столы ставили и скатерти стелили; монахи вкушали по части калача и по чаше кваса медового, соль ставили на стол для тех, кто хотел, но хлеба не полагалось. В среду братия вкушала хлебы мятные или белые, по два ставца взвара и ячневый квас. Квас давали и перед мефимоном ( РНБ. Кир. — Бел. № 84/1322. Л. 55 об.). В пятницу за трапезой разрешались хлебы белые, по одному ставцу взвара и по ставцу рассола и ячневый квас, который, как и в среду, подавали перед мефимоном. В субботу Великого поста, если не случалось заздравного корма, кирилловские иноки обедали белыми хлебами, щами, икрой, лапшой или рыбьими потрохами, сыченым квасом, а на ужин подавали мягкие калачи, щи, кисель с сытою, ячневый квас. В воскресенье ячневый квас заменялся медовым, однако в XVII веке за ужином во все дни года, как грустно заметил келарь, стали давать только ячневый квас.
По уставу Хутынского монастыря, монахи в среду первой недели ели «сухоядение» (орехи, сушеные фрукты и т. д.), а пили «укроп» (теплую воду) с медом ( Горский. С. 299). В пятницу разрешались одно вариво, но без масла, и «армеа» (в качестве армеи в уставе церковном упоминается капуста, заготовленная впрок, видимо, квашеная).
На Соловках трапеза не поставлялась в понедельник, среду и пятницу. Во вторник и четверг силы братии поддерживали хлебы белые, взвар с медом, морошка или капуста соленая и «мешеное толокно» ( Устав. Л. 3 об.).
Разные послабления поста разрешались в разных монастырях по субботам и воскресеньям. В Волоколамском и Кирилло-Белозерском монастырях, например, в субботу и воскресенье вкушали икру. Кроме того, в Кирилло-Белозерском монастыре икра разрешалась и на некоторые праздники: на Обретение главы пророка Иоанна Предтечи (24 февраля, если он случался в пост), Сорока мучеников Севастийских, преподобного Макария Калязинского, святителя Ионы, митрополита Московского, и другие.
На Соловках по субботам и воскресеньям ели «пласти» из рыбы (видимо, пластины вяленой рыбы) или «вяленый сущ» (мелкую сушеную рыбу или сушеные снетки). Послабления, которые допускались на Соловках, вполне объяснимы. Монастырь находился на острове и семь месяцев в году — с середины октября по середину мая — был отрезан от материка, с которого завозили крупы и хлеб. В овощах монастырь также испытывал недостаток. Да к тому же они были совсем иного качества, чем овощи средней и, тем более, южной Руси. В XIX веке соловецкий архимандрит Досифей в своем исследовании вынужден был с грустью заметить, что «при всем успехе разведения овощей… вкус оных весьма уступает тем, которые под благорастворенным небом в других местах растут в изобилии» ( Досифей. Т. 1. С. 27). В этом отношении можно также вполне положиться на мнение святителя Игнатия (Брянчанинова), который писал, «что овощи и плоды средней России несравненно сильнее
Монастырские уставы не оставались неизменными. Так, в Кирилло-Белозерском монастыре во времена основателя монастыря — преподобного Кирилла рыбу Великим постом не ели. Однажды к преподобному пришла княгиня Агриппина — жена князя Андрея Дмитриевича, на земле которого стоял Кирилловский монастырь. Княгиня отличалась благочестием, оказывала большое уважение святому и покровительствовала его обители. В этот свой приезд она очень хотела угостить братию рыбными блюдами, но был Великий пост, и святой не позволил братии есть рыбу. Княгиня же настойчиво просила его нарушить монастырский обычай ради ее прихода, на что преподобный ответил ей: «Если я так поступлю, то сам буду разорителем устава. И затем, стоит мне умереть, как начнут тогда говорить, что Кирилл повелел в пост есть рыбу» ( Прохоров. С. 92–95). И княгиня, угостив братию постными блюдами, вернулась к себе домой, хваля твердость святого.
Подобный устав соблюдался и в Саввино-Сторожевском монастыре, о чем свидетельствует также одно из чудес, описанное в Житии святого. В святую Четыредесятницу великий князь предложил сторожевскому игумену Афанасию (1542–1550) вкусить рыбы. Игумен не устоял и согласился. Тотчас у него отнялись рука, нога и язык. Он исцелился у гроба основателя монастыря, где пообещал впредь никогда не нарушать поста. Однако в XVI веке по уставу Кириллова монастыря по субботам и воскресеньям уже разрешались рыбьи потроха и икра. В четвертую субботу поста в обители с давних пор всегда устраивался заупокойный корм по игумену Христофору. В этот день братии и всем монастырским людям предлагалось особое угощение. Монахи за обедом ели калачи, щи с перцем, икру, пироги двух видов, по чаше медового кваса и по чаше ячневого (квас пили на крыльце шегнуши). Большие слуги получали по чаше ячневого кваса, а остальные слуги и трудники — по чаше переваренного меда ( РНБ. Кир. — Бел. № 84 / 1322. Л. 56 об. — 57). Рыба, как видим, в этот день еще не полагалась. Но в XVII веке все стало по-другому: по субботам устраивались заупокойные кормы с рыбой: в первую и вторую субботу — по царю Иоанну Грозному, в третью и пятую — по царевичу Иоанну Иоанновичу, в четвертую — по игумену Христофору, а в первое воскресенье поста разрешался заздравный корм за царя с рыбой ( Шаблова. О трапезе. С. 32).
По субботам Великого поста в Волоколамском монастыре также разрешались заупокойные кормы, поэтому по случаю поминания за трапезой подавали черную икру с луком, красную сиговую с перцем, калачи белые, два вареных блюда с маслом, два вида пирогов: одни — с вязигой (или маслом и перцем), другие — с горохом, оладьи с медом и «добрый» медовый квас.
На Соловках по субботам ели щи белые, кашу соковую, лапшу гороховую (все с маслом) и, как уже говорилось выше, рыбные пласти. Во все воскресные дни Четыредесятницы в Волоколамском монастыре к обеду подавали один вид икры — черную или красную (ее можно было поменять на капусту), по чети калача на брата, «горох битой», квас ячной «перевариной». На Соловках рацион был скромнее: здесь ели щи, кашу и рыбные пласти. Вообще, по трапезе самого строгого — Великого — поста особенно заметно, что в современной Православной Церкви устав о посте гораздо строже, чем это было в XVI или XVII веках. По крайней мере, рыба сейчас разрешается Великим постом только два раза — на Благовещение и Вербное воскресенье, а икра — три раза: в эти праздники и в Лазареву субботу.
Вторая неделя поста была менее строгой, чем первая, и в последующие седмицы Четыредесятницы трапеза устраивалась в основном такая же, как на второй неделе. В понедельник, среду и пятницу второй недели в Волоколамском монастыре трапеза поставлялась, но пища была невареная. Монахи получали по половине мягкого хлеба, капусту, красный рассол (его можно было поменять на ячный квас), толокно, а для питья — воду.
Во вторник и четверг за трапезой разрешались два варива: щи и горох, или каша, или лапша, по половине хлеба, по чети калача (если была лапша, то калачей не давали), по чети хлеба. Во вторник и четверг монахи пили еще квас в полдень и перед повечерием, а в понедельник, среду и пятницу квас не пили, только «воду речную», собравшись в трапезе перед повечерием ( Горский. С. 393). По уставу Кирилло-Белозерского монастыря в понедельник, среду и пятницу на трапезе пили только воду, а перед мефимоном квас. Накануне праздничных дней: Обретения главы святого Иоанна Предтечи, Сорока мучеников Севастийских, преподобного Макария Калязинского, святителя Ионы, митрополита Московского и других больших святых — разрешался квас и на трапезе.