Повседневная жизнь русского средневекового монастыря
Шрифт:
Однако, несмотря на жалованные грамоты, подписанные государями или другими благодетелями, монастыри часто, особенно в первые годы своего существования, были беззащитны перед произволом. Лишь милость Божия становилась их единственным покровом. Сборщик податей Новгородского архиепископа Василий Бебрь, думая, что в монастыре Антония Сийского есть некие сокровища, нанял разбойников, чтобы они ночью ограбили обитель. Когда они подошли к монастырю, то увидели множество вооруженных людей, охранявших его. Разбойники испугались и убежали. Наутро они рассказали Василию об увиденном. Тот послал в монастырь священника расспросить святого, что за люди охраняли обитель. Оказалось, что в монастыре, кроме монахов, никого не было, а святой, по своему обыкновению, всю ночь молился. Пораженный чудом, Василий Бебрь пришел к святому и покаялся перед ним.
Рядом с монастырем преподобных Адриана и Ферапонта Монзенских находилось поместье
Еще опаснее был произвол государевых наместников, которые пользовались почти неограниченной властью над землей, отданной им в «кормление». По повелению царя Иоанна Васильевича Грозного в Каргополь прибыл новый наместник боярин Иоанн Михайлович Юрьев, родственник царицы Анастасии. Как говорит автор Жития преподобного Александра Ошевенского, он не приехал, а «наехал на город», «надмеваясь» высотой своего положения. Через некоторое время к наместнику прибыл игумен Ошевенского монастыря Кассиан с монахом Евсевием. Игумен привез дары и монастырскую несудимую грамоту, чтобы сразу внести ясность во взаимоотношения монастыря и наместника. В грамоте говорилось, чтобы наместник и его тиуны не судили игумена, братию и монастырских крестьян ни в чем и сами бы не въезжали в монастырь. Боярин грамоту похвалил, но сказал, что игумен и крестьяне монастырской вотчины должны уплатить ему некую пошлину. Поскольку пошлина была незаконной, старец Евсевий, до той поры все время молчавший, возразил боярину: «Нет, господин, тебе никакого дела до нас, и мы тебе не дадим». Боярин пришел в ярость и гневно сказал: «Как повелю брать с вас, так и возьму». Но старец был неробкого десятка и ответил: «Тогда будет, когда возьмешь!» ( РГБ. Унд. № 276. Л. 111 об.). От такой дерзости боярин взревел, как зверь: «Царь государь меня пожаловал градом Каргополем и всей рекой Онегой и прилежащим Поморьем, а этот чернец не хочет мне повиноваться, да еще вопреки глаголет!» Выгнав монахов, Юрьев еще долго кричал и бушевал на крыльце своих палат, а потом созвал приближенных и устроил пир. Тут пришла ему в голову мысль послать слуг в монастырь, схватить непокорного Евсевия и посадить в темницу, а там он еще подумает, что с ним сделать. С этими мыслями сильно выпивший боярин уснул.
Тем временем монахи возвращались в обитель. По дороге игумен выговаривал старцу Евсевию: «Как ты мог говорить вопреки такому великому человеку, славному боярину!» Когда они приехали в монастырь, игумен созвал братию и рассказал все бывшее с ними. Монахи сильно испугались и накинулись на Евсевия с такими словами: «Большое зло ты сотворил. Если ты не вернешься и не утолишь гнева боярина, он сам пошлет за тобой, и с великим бесчестием возьмут тебя. Мы же тебя сами отдадим как некоего злодея. И если тебе случится пострадать, то мы тебе помогать не будем». Услышав такие недвусмысленные угрозы от родной братии, Евсевий удалился в келью и здесь всю ночь со слезами молился Богу. Наутро он поехал в Каргополь. Спасло его чудо. Когда боярин немного проспался, ему явились два вооруженных старца. Один из них сказал: «Если не покаешься, то умрешь злой смертью». А второй добавил: «Если не послушаешь святого Николы и меня, то живым тебе не быть, вскоре умрешь». После этих слов боярин в ужасе узнал в первом старце святителя Николая. Он спросил у святителя, как зовут второго старца, на что святой Никола сказал: «Разве ты его не знаешь? Ты же хочешь его Богом созданную обитель разорить, а учеников его, Богом собранное стадо, разогнать. Это преподобный Александр, начальник той обители, меня же он взял с собой, потому что и мне Богом повелено хранить это место, так как есть там церковь во имя мое». Еще больший ужас охватил боярина, он стал просить прощения у преподобных и дал обет во всем помогать монастырю. На этом боярин проснулся и, призвав к себе священника, рассказал ему свой страшный сон.
Уже светало, когда монах Евсевий в тоске ехал по безлюдным улицам Каргополя. Тут его встретил тот самый священник, возвращавшийся от боярина, и, удержав его, сказал: «Радуйся, брат Евсевий!» Старец решил, что священник издевается над ним. Но тот повторил: «Радуйся, брат, ибо Бог помиловал вас» ( РГБ. Унд. № 27б. Л. 113). Далее он рассказал старцу о чудесной перемене, случившейся с боярином. Наместник с честью принял старца и сказал ему: «Если бы я знал, что ваш монастырь находится под такой благодатью Божьей, то, приехав в город, сначала бы поехал не на свой двор, а в ваш монастырь помолиться Спасу, Пречистой Богородице и Николе Чудотворцу, и ко гробу начальника Александра приложился бы». Дав в обитель большую милостыню, он отпустил старца.
Эту повесть с боярином Юрьевым автор Жития завершил любопытным примечанием, что как-то он сам был на пиру у боярина и слышал его рассказ, также и старец Евсевий поведал ему о себе, он же, объединив оба рассказа, честно все изложил. К этому можно только добавить, что хорошо то, что хорошо кончается.
После того как была получена жалованная грамота на землю, ее можно было осваивать. Иноки расчищали землю от леса, чтобы поставить церковь, кельи, посадить огород, распахать пашню. Бывало, что монастырю помогали наемные люди, если у обители были средства и благодетели. Так, в 1400 году преподобный Дионисий Еяушицкий послал князю Дмитрию Васильевичу Заозерскому, владевшему землями вокруг Кубенского озера, свою просьбу прислать «делателей», чтобы выкорчевать деревья. Князь Дмитрий прислал своих делателей, и уже в 1402 году на росчисти (на расчищенном месте) были построены кельи. Затем преподобный Дионисий отправился к Ростовскому архиепископу Григорию и получил у него благословение на монастырь. В 1403 году в Глушицкой обители построили церковь в честь праздника Покрова Пресвятой Богородицы и «ина елика потребна суть братии».
Преподобный Герасим Болдинский сам со своими учениками таскал бревна, строил церковь и кельи, до этого иноки жили в «лесных кущах» (хижинах из веток, стоявших в чаще леса). Замечательной хозяйственной смекалкой обладал преподобный Александр Свирский, чему немало подтверждений мы находим в его Житии. Как-то раз преподобный обнаружил большие запасы глины около своего монастыря и задумал делать из нее кирпичи, чтобы построить в обители каменную церковь. Братия роптала на святого, средств у монастыря не было никаких, и всякое строительство казалось невозможным. Но преподобный Александр не отступал. Через некоторое время в монастыре было приготовлено достаточное количество кирпича, извести, с берега озера иноки натаскали валунов. Тогда Александр Свирский послал к великому князю Василию Иоанновичу трех своих учеников — Антония, Леонтия и Иродиона с просьбой прислать каменщиков в обитель. Великий князь исполнил просьбу преподобного, в монастырь прибыли каменных дел мастера и «дозиратель постройки» (архитектор), сам же Василий Иоаннович просил преподобного молить Бога о даровании наследника. В скором времени в обители был построен каменный храм, трапезная и монашеские кельи.
Историки часто спорят о том, что же являлось основой монастырского хозяйства. Некоторые говорят, что не земля составляла главное богатство монастырей, а многочисленные пожертвования деньгами, драгоценностями и другим движимым имуществом. Другие исследователи, продолжая эту мысль, утверждают, что земельные владения вовсе не нужны были монастырям, а приобретались только из одной монашеской страсти к стяжательству (накопительству). Мы же возьмем на себя смелость утверждать, что именно земля была основой монастырского хозяйственного уклада.
Да, земля подчас была неплодородна и в климатических условиях Русского Севера не приносила большого дохода. Но крестьянин, кем в сущности и был русский монах, не мыслил себя без земли. Эта связь осознавалась им почти мистически. На Руси обычно говорили: не стоит земля без праведника. Перефразируя эту поговорку, можно было бы сказать: не стоит и монастырь без земли. Поэтому так отчаянно сопротивлялись монастыри любым попыткам отнять у них землю. Поэтому все основатели монастырей добивались в первую очередь именно земельных пожалований, только тогда они могли быть спокойны, что сделали все (в земном, практическом отношении) для надежного существования своего монастыря. Сама неумолимая логика жизни требовала от них этого.
Так, в обители преподобного Диодора Юрьегорского (в Архангельской области) первое время часто случался сильйый голод. Монастырь был значительно удален от мирских поселений, и надежды на милостыню мирских людей не было никакой. Однажды голодная братия начала роптать на святого и обвинять его в неразумной растрате денег на строительство сразу трех церквей, келий и ограды. «Сначала надо было один храм поставить, потом другой, а не в одно время. И ныне нам чем питаться? Не можем голод терпеть, наутро все разойдемся, каждый, куда хочет!» — ругали они преподобного Диодора.