Повседневная жизнь Русской армии во времена суворовских войн
Шрифт:
Павловская крепость, угнездившаяся на Куре, прикрывает главную дорогу из Кабарды к соляным озерам и в Астрахань. Марьинская, на реке Залке, — промежуточный, контрольный пункт между крепостями Павловской и Георгиевской. Сама же Георгиевская — на реке Подкумке. Поднялась еще и Андреевская, что на Карамыке (Сабле). Ее впоследствии заменила Северная на Чечоре…
Примечательно, что земельные пространства на Кавказской кордонной линии заселялись не одними только русскими. Оказывается, существовала казачья служба черкесов и осетин, грузин и армян. А началась она еще с 1733 года, когда кабардинскому князю Эльмурзе Бековичу-Черкасскому было поручено приглашать их на казачью службу. Причем каждому согласившемуся было обещано по 15 и более рублей годового жалованья на человека.
О переходе некоторых горцев в казачье сословие свидетельствуют и архивные документы {102} . К примеру, известно о принятии в казачье сословие Кизлярского полка 188 мужчин-армян.
Каков же был социальный состав переселенцев на Северном Кавказе к концу Екатерининской эпохи? Вот данные на 1790 год.
| Группы переселенцев | Число людей мужского пола | % к общему числу |
|---|---|---|
| — Однодворцы | 15.527 | 61 |
| — Экономические крестьяне | 3.207 | 12,5 |
| — Дворцовые крестьяне | 1.652 | 6,5 |
| — Отставные солдаты | 1.476 | 6 |
| — Беглые крестьяне, определенные по Указу 1789 г. в казенные поселяне | 1.246 | 5 |
| — Малороссийские экономические крестьяне | 546 | 2 |
| — Войсковые обыватели | 517 | 2 |
| — Пахотные солдаты | 17 | |
| — Не помнящие родство | 33 | |
| — Арестанты | 59 | |
| — Государственные крестьяне | 48 | 5 |
| — Ясачные крестьяне | 112 | |
| — Польские выходцы | 32 | |
| — Малороссийские | 117 | |
| — Немцы-колонисты | 184 | |
| — Посполитые казаки | 101 | |
| — Ясачные татары | 301 | |
| — Цыгане | 207 | |
| Всего | 25.382 | 100 % |
Штабс-капитан Якубович — отголоски былого
Десятки и даже сотни лет, проведенные на Кавказских кордонных линиях терскими, гребенскими казаками, выковывали у нескольких поколений местных жителей определенные традиции. Безоглядной смелостью, виртуозной джигитовкой здесь вряд ли можно было кого-либо удивить.
И тем не менее бывали случаи, когда даже самые отчаянные наездники, сорвиголовы порой разводили руками и с восторгом посматривали вслед поразившему их воображение верхоконному удальцу.
Уже в XIX веке среди местных казаков появляется совсем новое лицо. Называли его «рыцарем восемнадцатого века» а официальный его чин — начальник всех казачьих резервов Кабарды. Нижегородский драгун — штабс-капитан Якубович.
Этот неутомимый наездник почти не слезал с седла. И уж если штабс-капитан был признан казаками «не по чину, а по почину», они и сами в долгу не оставались. Со своими не менее отважными линейцами Якубович часто углублялся далеко в горы, тем самым нарушая, а частенько и полностью разрушая самые тайные и коварные замыслы враждебных горских князей.
Рассказывают, что однажды на Святой неделе он проник с казаками даже к подножию Эльбруса — этого снежного великана, вознесенного царственным голубовато-серебряным конусом (высота его более 6,5 км) над окружающим пространством.
Среди вечного безмолвия, в царстве снегов казаки Якубовича уловили звон христианских колоколов. По их догадкам, именно там поселились некрасовцы, бежавшие от соседства с казаками. И только недостаток времени, а вовсе не глубокие снега помешали Якубовичу удостовериться в справедливости этой догадки.
Слава о нем как лучшем джигите разнеслась по горам Кавказа. Знатнейшие князья искали его дружбы. Штабс-капитан никогда не брал выкупа за пленных женщин и детей. А одну красавицу-княгиню он даже сам оберегал, выстаивая ночи напролет у ее шатра. Так что впоследствии муж княгини стал вернейшим его другом и частенько заранее извещал о сборе закубанцев для очередного набега.
И по одежде, и по вооружению Якубович ни в чем не отличался от исконных горцев и единственное, в чем превосходил их, так это в необыкновенной храбрости. Он всегда бросался в атаку первым. И со временем произошло что-то удивительное. Одного слуха о его появлении оказывалось достаточно, чтобы удержать горцев от нападения. А посланцы штабс-капитана проходили сквозь аулы безоружными, и никто не смел даже пальцем их тронуть.
Однако в Кабарде Якубович пробыл недолго. Его перевели на Кубань, где срочно следовало исправлять положение. Но и после отбытия из этих романтических мест легендарного штабс-капитана одно только его имя успокаивало потревоженные слухами горные аулы.
ДОНЦЫ-УДАЛЬЦЫ
Издавна донцы селились частью по охоте, частью по неволе — на берегах Кубани, Лабы и Терека. Здесь они чередой станиц, укреплений, а чаще всего собственной грудью отражали набеги горских народов. А еще сопровождали наши транспорты: развозили депеши, приказы.
Поскольку казаков здесь никогда не хватало, с Дона продолжали высылаться все новые и новые полки. И служба этих новоприбывших была на редкость тяжела и рискованна. Если линейцы родились здесь, свыклись с обстановкой, прекрасно изучили сноровку и повадки горцев, то прибывшие донцы попадали слишком часто под пули или в полон. Да и выглядели они среди местных казаков, не говоря уже о горцах, как чужие. Оттого и получили особую кличку «камыш».
Нередко сюда с Дона прибывали и так называемые малолетки {103} . Они совсем не умели стрелять по старинному горскому обычаю на всем скаку; лошаденки их были плохонькими по сравнению с местными. Каково же было им встречаться, да и притом каждодневно, с чеченцами? Последние во всем имели перевес — были гибкими, увертливыми, как змея, и быстрыми, как молния. Да и сабли их были слишком остры и тяжелы в рубке. Стрельба метка и внезапна.
К тому же боевая служба донцов во многом страдала от того, что нередко полки действовали не в полном составе, а малыми частями, рассеянными по всей линии. Находились они и при отрядах, и в дальних боевых командировках или попросту на посылках.
Однако дело сразу же менялось, когда во главе полка оказывался такой командир, которому удавалось не только сплотить вокруг себя подопечных, но и вдохнуть в них отвагу. И вот тогда-то вновь прибывшие донцы вдруг представали как сильные и грозные противники чеченцев.