Повторение пройденного
Шрифт:
Подоспел Саша, с трудом пролез к нам. Нас уже окружала плотная толпа любопытных.
– А еще солдат с повязкой. К девушке пристает, - проговорил кто-то.
– Он патрульный, может!
– добавил женский голос.
– Патруль хоть кого может задержать, если что не так...
Все комментировали события как могли.
Подогреваемые такими разговорами, капитан и старший лейтенант окончательно завелись.
– А ну-ка марш с нами!
– произнес капитан.
– Пошли, пошли, - добавил старший лейтенант и
– Распустились, молокососы. И откуда только таких понабрали!
– Может, не надо, Боря?
– неуверенно спросила их попутчица.
– Ведь вы...
– Наташенька, - перебил ее капитан, - не вмешивайся.
– Вы не имеете права!
– выскочил вперед Саша.
– Не имеете! Мы патруль...
– Ах и ты еще?
– Старший лейтенант снизу вверх взглянул на длинного Сашу.
– И ты с нами - марш! Защитник нашелся!..
Как мы ни противились, пришлось идти. А то еще хуже будет! Попробуй перед такими доказать свою невиновность! Единственно, на что мы решились, - просить, чтобы нас отвели в комендатуру. Туда, откуда мы вышли в наряд. Но это не помогло.
– А где же Володя?
– спросил я по пути у Саши.
– Сам не могу понять. Был все время рядом. Испугался, удрал?..
Нас доставили в расположение авиационно-десантной бригады, отобрали красноармейские книжки, ремни, обмотки, шнурки от ботинок и проводили на "губу".
"Губа" у десантников, видимо, пустовала. Мы с Сашей оказались одни. Присели на топчаны, покрытые шинельным тряпьем, невесело посмотрели друг на друга. Саша протер запотевшие очки и сказал:
– Чепуха какая-то. А?
– Да, - согласился я, - глупо получилось...
– А ты знаешь, - вдруг неожиданно произнес Саша.
– Я даже завидую им. И понимаю. Ну десантников этих. Ведь сколько перенесли люди, сколько испытали, и вдруг этот город, и какие-то мирные жители, ходящие в кино, и мы... Патруль! Смешно сказать. Правда, смешно?
Саша был философом, любил порассуждать, и в такие минуты я не решался ему перечить.
– Наверно... так...
Он опять снял очки, протер их и наконец, явно некстати, поинтересовался:
– Я все хочу спросить тебя... Ты, ну как это сказать... У тебя есть кто-нибудь?.. Кого ты любишь?
Я молча кивнул головой.
– И очень? Всерьез?
– Очень...
Кажется, я оказался настоящим трепачом. Я рассказывал о Наташе долго и горячо, и получалось так, что она влюблена в меня, страдает и мучается от моей мужской сдержанности в чувствах и вообще жить без меня не может. И пишет мне с фронта часто и нежно...
Саша никогда не спрашивал меня об этом прежде. И я не спрашивал его стеснялся.
Сейчас Саша сам сказал:
– Мне тоже нравилась одна девочка у нас в студии. Но, конечно, она не знала ничего. А потом я узнал, что она с Венькой Холодилиным целовалась. Вот как бывает...
Наутро часовой принес нам по котелку густого костлявого рыбного супа и по куску хлеба.
– Подкрепитесь, хлопчики, - сказал он дружелюбно.
– Набедокурили?
Объясняться с часовым не хотелось, а есть хотелось. И мы принялись хлебать суп прямо из котелков. Ложек нам не дали: или забыли, или просто на "губе" у десантников ложками есть не полагалось. Потом появился вчерашний старший лейтенант и заговорил с нами неожиданно мягко, почти по-отечески:
– А что, дети! Оставайтесь! Ведь у нас же часть! А у вас что: трубки-окуляры? Вот переформируемся - опять в дело пойдем... А если о формальности беспокоитесь, так мы все оформим. Комендант города - наш! И с начальником школы договоримся...
Мы молча переглянулись. А может, и верно?
Старший лейтенант обрадовался, приняв наши размышления за согласие:
– Вот и добро. Дети вы умные, боевые! Сразу видно. Не пожалеете. А сегодня мы вас и потренируем с прыжками. С самолета прыгать доводилось когда-либо?
Мы опять переглянулись. Я за обоих ответил:
– Нет, с вышки в парке культуры...
– Это пара пустяков. Для начала ничего сложного, - утешил нас старший лейтенант.
– Другое дело затяжные прыжки или там на точность приземления. А обычные - проще простого...
Тут старший лейтенант посмотрел на нас необычно нежно и сказал доверительно:
– А вчера, детишки... Не сердитесь. Дернули мы с капитаном, ну и, сами понимаете, завелись чуток... С кем не случается!
События в этот день развивались с молниеносной быстротой. Через час без всякой подготовки нас подняли с парашютами за спиной в воздух и после того, как дребезжащий, как старый трамвай, "Дуглас" сделал круг над аэродромом, открыли дверцу и сказали:
– Пошел!
Мы не успели ни испугаться, ни обрадоваться, как уже болтались на стропах под раскрытыми без нашей помощи куполами парашютов.
Приземлились, почувствовали, что живы. И опять - в воздух, теперь уже не одни, а с командой новичков-десантников. К нашему удивлению, кто-то из команды струсил, и его никак не могли вытолкнуть в открытую дверь самолета. Мы прыгнули без раздумий и благополучно оказались на земле, точнее - в снегу.
Нам даже понравилось.
А к обеду за нами приехал лейтенант Буньков.
– Вы, товарищи, не беспокойтесь. Они ответят за этот безобразный поступок. Протопопов вчера все нам рассказал. Уже установлено, что они были... того - не в себе... Тоже мне пивцы!
Потом, когда мы уже вернулись домой, в школу, Буньков повел нас к капитану Катонину. Мы стояли, как провинившиеся, перед начальником школы, пока Буньков докладывал, что и как...
– Надо ребятам доверять, - наконец сказал он Катонину, хотя тот и не возражал вроде.
– Доверять и проверять, конечно. Но доверять обязательно!