Пойди поставь сторожа

Ли Харпер

– Й-еще бы, сэр, – ответил Дилл, который из-за крепкого сложения и малого роста всегда играл характерные роли, и превратился в хор:

В час, когда труба Господня вострубит,и над землейДень Предвечного зажжет зарю свою,И на Божью перекличку призовутспасенных строй,Буду я стоять в том праведном строю.

Пастор

и паства подхватили. Распевая, Джин-Луиза слышала издалека зов Кэлпурнии. Она отмахнулась, чтобы этот комариный писк не лез в уши.

Побагровевший от усилий Дилл заполнил первый ряд.

Джим нацепил на нос воображаемое пенсне, откашлялся и сказал:

– Братья и сестры, «Восклицайте Господу, вся земля; торжествуйте, веселитесь и пойте». – Потом пенсне сдернул и, протирая его, повторил басовито: – «Восклицайте Господу, вся земля; торжествуйте, веселитесь и пойте».

– Пора собирать пожертвования, – сказал Дилл, и пришлось отдать ему два пятицентовика, лежавшие у нее в кармане.

– Только потом вернешь.

– Тихо вы! – шикнул на них Джим. – Теперь проповедь.

И прочел такую долгую, такую скучную проповедь, какой Джин-Луиза в жизни своей не слышала. Он говорил, что ничего нет на свете греховнее греха, и что никто из согрешивших не достигнет преуспеяния, и что блажен муж, который сидит в собрании развратителей [19] , короче говоря, повторил на свой лад все, что слышал за последние три дня. Голос его то уходил в самые низы, то взвивался до визга, а сам он так махал руками, словно земля разверзалась перед ним и он искал опоры.

19

Пс. 1:1.

– Где Сатана? – вопросил он и указал прямо на прихожан. – Здесь, в Мейкомбе, штат Алабама.

Потом завел было речи о преисподней, но Джин-Луиза сказала:

– Хорош, Джим, кончай, – потому что живописаний преподобного Морхеда хватит ей по гроб жизни. Тогда Джим на ходу сменил тему и заговорил о небесах: на небесах полно бананов (Дилл их обожал) и тушенной со сливками картошки (ее любимой), и когда они умрут, все отправятся туда есть всякие вкусности до самого Страшного Суда, но вот после Страшного Суда Господь, который со дня их рождения записывает в книге все, что они сделали, отправит всех троих в ад.

Закругляя службу, Джим сказал: мол, кто хочет соединиться с Господом, шаг вперед. Она шагнула.

Джим положил ладонь ей на темя и осведомился:

– Девушка, ты раскаиваешься?

– Да, сэр, – ответила она.

– А была ли ты крещена?

– Нет, сэр.

– Тогда… – Джим сунул руку в черную воду пруда и смочил Джин-Луизе голову. – Крещу тебя…

– Эй, минуточку! – крикнул Дилл. – Так не по правилам.

– По правилам, по правилам, – сказал на это Джим. – Мы с Глазастиком методисты.

– Мало

ли что! Мы-то играем в баптистскую службу. Надо Глазастика окунуть в купель. Я, наверно, тоже окрещусь. – Дилл увлекся, воображая предстоящую церемонию, и отказываться от такой роли ни за что не хотел. – Я баптист! – твердил он. – Я баптист, мне положено принять крещение в баптистерии.

– Знаешь что, Дилл-крокодил?! – сказала она с угрозой. – Я целое утро так сидела, ничего не делала. А ты пел гимн, ты собирал пожертвования, и прихожане в первом ряду тоже ты был. Так нечестно! Дай мне!

Она стиснула кулаки, отвела левую руку и покрепче уперлась ногами.

Дилл слегка попятился.

– Кончай, Глазастик.

– Она права, Дилл, – сказал Джим. – А ты зато будешь мой помощник. – Потом перевел взгляд на нее: – Глазастик, ты лучше разденься, а то все промокнет.

Джин-Луиза стянула комбинезон – единственное, что на ней было.

– Смотрите не утопите меня, – сказала она. – И не забудьте мне нос зажать.

Она встала на бетонную закраину. Вынырнул престарелый карасик, глянул злобно и снова скрылся в темной воде.

– А глубоко тут? – спросила Джин-Луиза.

– Фута два всего, – ответил Джим и повернулся к Диллу за подтверждением. Но тот уже во весь дух несся к дому мисс Рейчел.

– Он чего, спятил, что ли? – спросила Джин-Луиза.

– Не знаю. Давай подождем, может, вернется.

Джим предложил отогнать всю живность на другой конец пруда, чтобы Джин-Луиза ненароком не задавила кого-нибудь, и они наклонились над водой, как вдруг позади раздалось угрожающее «У-у-у-у!».

– У-у-у-у! – провыл Дилл из-под двуспальной простыни, в которой он прорезал дырки для глаз. Потом вскинул руки над головой и подскочил к Джин-Луизе: – Ну чего? Готова? Шевелись, Джим, а то жарко мне.

– Вот неймется человеку, – сказал Джим. – А ты кто будешь?

– Я буду Святой Дух, – скромно сказал Дилл.

Джим взял ее за руку и завел в пруд. Вода оказалась теплая, какая-то осклизлая, а дно – скользкое.

– Один раз только окунешь, – сказала Джин-Луиза.

Джим стоял на бортике. Окутанная белым полотнищем фигура тоже приблизилась вплотную, молотя руками воздух. Джим опрокинул Джин-Луизу и пихнул вниз. Уже из-под воды она услышала, как Джим говорит нараспев:

– Джин-Луиза Финч, крещу тебя во имя…

Бац!

Розга в руке мисс Рейчел безошибочно нашла у Святого Духа слабое место – его мягкое место. Путь назад Диллу был отрезан, и потому он живо скакнул вперед и присоединился к Джин-Луизе. Мисс Рейчел безжалостно хлестала по взбаламученной ряске на воде, где мелькали листья кувшинок, простыня, руки и ноги.

– Вылезай сию минуту! – пронзительно вопила мисс Рейчел. – Я покажу тебе, Чарльз Бейкер Харрис, Духа Святого! Я научу тебя кромсать мое лучшее постельное белье! Дырки в нем резать! Господне имя всуе поминать! Вылезай из воды, кому сказано?!