Поймать удачу
Шрифт:
— Скажи мое имя.
— Что?
Питер откровенно наслаждался, вдыхая аромат ее кожи.
— Я хочу услышать, как ты произносишь мое имя.
— Питер, — еле слышно, как ветерок, прошелестел ответ.
Голова мужчины склонилась еще ниже, ладонь непроизвольно сжала шею Холли, и ее губы приподнялись ему навстречу, раскрываясь, как цветок распускает лепестки навстречу солнцу. Он застонал.
— Пропади все пропадом! — На мгновение его губы с силой прижались к ее лбу, но в следующую секунду руки уже обхватили ее за плечи и решительно отстранили. — Мы не должны этого делать. — На его лице
Глядя в затуманенные зеленые глаза Холли, он свирепо прорычал: — Ты для меня сейчас лишь ненужное осложнение, понятно?
Потрясенная, Холли вырвалась из его железных объятий и отпрянула. Гордость всколыхнулась в ней, и она подняла щит, готовясь обороняться.
— Взаимно! — воинственно заявила она.
Неизвестно, чем могла бы закончиться эта сцена, но тут в коридоре послышался шорох. Питер и Холли разом обернулись и увидели Сильвию, которая устало брела по коридору.
— Сильвия! — Питер в мгновение ока оказался рядом с ней.
Девушка остановилась и тупо уставилась на него невидящим взглядом. Она, похоже, даже не заметила, что ее нареченный выбежал ей навстречу из спальни другой женщины.
— Что тебе? — вяло спросила она.
— Тебе плохо?
В голосе Питера прозвучала забота и нежность, отозвавшаяся в сердце Холли невыносимой болью.
— Да, мне плохо. — Уголки пухлых губок Сильвии кисло опустились. — Я устала и хочу спать.
— Но ведь еще не все гости разъехались!
— Господи, и ты туда же, прямо как бабуля! — огрызнулась Сильвия и, приложив руку к своему плоскому животу, сердито прибавила: — Я неважно себя чувствую, вот и все. Ясно?
— Тебя снова тошнит?
— Да нет же! — раздраженно откликнулась Сильвия, и на ее шеках выступили красные пятна. — Вот завтра, когда я встану, меня действительно начнет тошнить, и я еще полдня буду чувствовать себя отвратительно. — В ее глазах заблестели слезы — в этот раз уже настоящие, а голос повысился почти до истерического визга. — Господи, как же все это противно — просто кошмар какой-то! Если бы в мире была хоть какая-то справедливость, мужчины тоже должны были бы через это проходить!
С этими словами она ринулась по коридору к своей комнате, находившейся в самом дальнем его конце. Холли хотела последовать за ней, но железная рука преградила ей путь.
— Пусть себе идет. Сейчас она бросится на кровать, хорошенько выплачется, и ей станет легче.
Она не могла скрыть своего удивления. Только что Питер разговаривал с Сильвией так нежно, и вдруг — такой цинизм.
— Но ведь ей явно нехорошо, — запротестовала Холли и, вспомнив, как невеста бокал за бокалом поглощала шампанское, покачала головой. — Может, она слишком много выпила и ей понадобится помощь?
— Она вовсе не больна и не пьяна, — все тем же чуть циничным тоном отозвался Питер.
— Не больна? Но тогда что же?.. — Внезапно ее осенило. Прозрение навалилось на нее с такой силой, что она едва не упала на пол.
Ухватившись за ручку двери, чтобы устоять на ногах, Холли несколько секунд смотрела на Питера, пока части головоломки складывались в ее голове в одно целое. Платье свободного покроя и целое море кружев, в которое облачилась сегодня Сильвия, предназначалось, оказывается, для того, чтобы скрыть ее
— Боже мой! — пролепетала она, все еще не в силах поверить. — Так вот почему вы оба так спешите со свадьбой! Сильвия беременна? Да или нет, я тебя спрашиваю!
Лицо Питера застыло, как гранитная скала, и ответ прозвучал глухо — было видно, что ему стоит труда держать себя в руках.
— Да, она беременна, но Грейс пока об этом не знает. Сильвия не хочет ей говорить, так что прошу тебя, ради их обеих держи язык за зубами.
— Интересно получается! — Холли кипела так, что выбирать слова уже не могла. — Ты за ней не ухаживал, никаких обязательств перед ней у тебя не было, однако в постель ты ее затащил. Не станешь же ты утверждать, что у нее непорочное зачатие! Знаешь, кто ты после этого? Бессердечный лицемер, лживая похотливая скотина!
Холли с грохотом захлопнула дверь перед его носом, и больше на ее уединение в этот вечер никто не покушался.
4
Впрочем, заснуть Холли удалось далеко не сразу. Взбудораженное воображение разыгралось не на шутку, и сон бежал от нее, как ни старалась она принять удобную позу и задремать. Мысли роились в мозгу, не давая покоя. Наконец она безнадежно вздохнула и, откинувшись на подушках, погрузилась в воспоминания.
После смерти Гленна и обрушившихся на нее катаклизмов, подсчитав оставшиеся у нее средства, мисс О'Брайен с тоской поняла, что денег нет даже на то, чтобы снять самую скромную квартиру. Оставался единственный выход — снимать комнату или квартиру на паях. И тут в первый раз за долгое время ей повезло. Просмотрев объявления в газетах, она сразу наткнулась на предложение снимать квартиру на двоих.
Соседкой ее оказалась симпатичная девушка по имени Конни, примерно того же возраста, что и сама Холли. Компаньонка была свободной художницей и жила на деньги от случайных заказов и продажи своих картин, что случалось нечасто. Однако средств ей вполне хватало на сносное существование. Конни сразу произвела впечатление милой непритязательной девушки. А когда Холли привыкла к тому, что по всей квартире разбросаны ее кисти и краски, и научилась не спотыкаться о холсты и этюды, вечно стоявшие в самых неподходящих местах, собственная жизнь показалась ей вполне налаженной.
Девушки быстро подружились, и новая знакомая вскоре стала принимать живейшее участие в судьбе Холли. Больше всего ее беспокоило подавленное состояние соседки, и она изо всех сил ломала голову, как бы вернуть той душевное равновесие.
У художницы было множество друзей, среди которых выделялась особа по имени Селеста, подвизавшаяся в мире моды. Длинная и тощая как жердь, Селеста, тем не менее обладала яркой, почти экзотической красотой и столь же экзотическим темпераментом. Большую часть времени она по долгу службы проводила в разъездах, но, приезжая в город, непременно наведывалась повидаться со старой подругой. Каждое ее вторжение напоминало смерч. Одна Селеста создавала столько же шуму, сколько могли бы устроить человек двадцать. К величайшему неудовольствию Холли, эта неуемная особа вслед за Конни тоже прониклась к ней сочувствием и постоянно пыталась навязать вдове какие-нибудь светские развлечения.