Шрифт:
Серые тёмные тучи клубились, шли очень низко, давили своей мрачной массой.
Джип «Ниссан-Патруль» резко сбросил скорость, плавно вошёл в парковочный ряд, и затих, в однообразной череде японских внедорожников. Дородный человек, в расстёгнутой, короткой, рыжей дублёнке, и , классического покроя костюме, без шапки, морщась от холодного, со снежной крупой, ветра, выпрыгнул из джипа прямо в мокрую грязь, захлопнул дверцу, и заспешил к дубовым дверям высотного здания с резными колонами.
Он почти вбежал в вестибюль, нервно стянул дублёнку, всучил её опешившему
Полицейский подошёл к огороженной барьером раздевалке, передал дублёнку гардеробщику, спросил:
– Кто это?
– Лакрионов. Мэр Сергееевска.
– Я-то думал.
– Э-э… Он друг…
– Чей?
– Чей, чей… Его.
Тем временём, Лакрионов, был уже в приёмной.
За тяжёлым массивным столом из морёного дуба, сидевшая секретарша, только чуть привскочила, но он уже ворвался в кабинет губернатора, и замер.
Длинный стол для совещаний был заставлен бутылками с минеральной водой. Шуршали, перебираемые холёными толстыми пальцами, листки отчётов и справок – шло совещание. Лакрионов узнал всех «ментов»: начальника краевого управления МВД, начальников областного и городского управления, начальников ГИБДД и отделения МЧС, пожарной охраны, таможни, порта, и прочих силовиков края. Не было только ФСБшников. Губернатор исподлобья стрельнул в Лакрионова взглядом, но не пошевелился.
Зачитывавший месячную сводку, начальник городского УВД, по инерции, произнёс ещё несколько фраз:
– Таким образом, у нас в работе четыре организованные преступные группировки, три из них этнические – это китайская Ли Гуана, корейская Кима, и вьетнамская Хэн Хана. Портовая группировка братьев Акашиных всем хороша известная … – он умолк, и тоже повернул голову в сторону дверей.
Лакрионов уверенно направился, мимо сидящих за столом, к губернатору.
– Что у тебя? – губернатор откинулся на спинку кожаного кресла – взбудораженный вид друга не произвел на него никакого впечатления.
– Читай, – Лакрионов всучил губернатору розоватый плотный лист бумаги, источающий нежный аромат духов.
Губернатор покорно начал читать вслух:
– Свершилось! Не ищи меня! Я долго была рядом с тобой, но твой член всего шесть сантиметров, и я устала ничего не чувствовать, я женщина. А мой дракон, хоть и карлик, даст фору любому из твоих дружков!
Губернатор недоумённо воззрился на Лакрионова.
За столом начались смешки. Мэр Сергеевска стоял красный, как рак – он не ожидал, что текст будет прочитан вслух.
– Саша, что за херня? Член шесть сантиметров! Чей член? Твой?
– Ха-ха-ха!!! – мужики за столом взорвались хохотом, совершенно не щадя самолюбия Лакрионова. Тот отвернулся, и стоял спиной к силовикам, пока они бушевали, держась за животы. Даже друг губернатор не смог сдержался, гоготал во всё горло.
Через десять минут, отсмеявшись до боли, вытирая слёзы, успокоились. Губернатор, ощутив после смеха, прилив сил и бодрости, подёргал убитого горем Лакрионова
– Саша, сегодня же не первое апреля! Смешно, конечно, но что значит твоя клоунада?
– Какая клоунада?! – взорвался гневом Лакрионов. Стыд и бессилие сменились злобой. – У меня баба сбежала! С этим самым драконом…
Губернатор насупился, построжал.
– Зачем ты так? Мог отдельно со мной поговорить.
Кое-кто за столом всё ещё посмеивался, покачивая головой .
– Хватит! – хлобыстнул ладонью по столу губернатор. – Мы все интеллегентные люди, давайте вести себя соответственно… И что, Саша, ты хочешь от меня?
– Ты царь и бог! Верни её.
– Зачем?
– Убью!
– Саша, как ты себя ведёшь? Ты мэр города … Посмотри на меня, на них – вот нормальные мужики. А ты, как баба, нюни распустил… Бл-дь от него сбежала… С этим, как его, драконом… Ты дурак, Лакрионов? Да, если это в газеты попадёт, ты понимаешь, что с тобой будет? А со мной? А со всей нашей командой? – губернатор зло швырнул на стол позолоченную перьевую ручку «Паркер» за пять тысяч долларов. – Мудак. Как её зовут? Ольга, кажется. Иди, сядь, не стой надо мной!
Лакрионов покорно опустился на стул у стены. Губернатор молча перечёл прощальную записку, проворчал:
– Дракон… карлик. Он карлик?
За столом опять прыснули.
– Карлик из цирка, – отозвался Лакрионов, глядя в пол.
– Какого цирка? Что там у тебя творится?
Начальник краевого УВД, твёрдым басом пояснил:
– Дракон, видимо, Лу Пычен, акробат – артист из тайваньской труппы. Цирк приехал на гастроли четвёртого апреля. Три дня были выступления у нас здесь, потом они покочевали по краю – в Находке три спектакля, в Уссурийске – пять. Всего в труппе сорок человек артистов и обслуживающего персонала. Лу Пычен, действительно, карлик, и носит прозвище «Дракон Любви».
– Николай Павлович, а ты почему так пристально взялся за тайваньский цирк? ФСБ у нас в крае крепкая, их дело…
– Мне цирк не нужен. Просто, имею информацию, что Дракон Любви работает на тайваньскую разведку. До этого он работал в Гонконге, но его там легко вычислили. Долгое время он отсиживался на Тайване, теперь, видимо, у него новое дело – против нас.
– Это не секретная информация?
– Нет, информация открытая. ФСБ специально рассекретила Лу Пычена, чтобы он, поняв, что проиграл с самого начала, не делая глупостей, убрался, по добру, по здорову. Наше управление, в этой связи, вело за Пыченом дополнительное наблюдение. Так, на всякий случай.
– Когда ты нашёл записку? – обернулся губернатор к Лакрионову.
– Сегодня утром. Приехал к шести утра домой, с совещания, а её нет, и записка на столе лежит.
– Знаю я твои совещания… Сбежала с драконом… Надо ФСБ известить… Куда могли эти беглецы отправиться?
– Ясно куда – на север, – сказал начальник УВД края. – В Комсомольске-на-Амуре комплектуют подводную лодку нового класса.
– Насчёт Комсомольска – информация закрытая, – буркнул начальник отделения МЧС.
«Главный мент» ухмыльнулся.