Поймайте мне колобуса

Даррел Джеральд

– Около десяти фунтов.

– Ладно, бог с ними, только бы поскорее выйти отсюда.

Я вытащил бумажник и вручил Пегги деньги. Она снова пошла к дальнему концу стойки, где женщина в форме уже занималась еще чьим-то багажом. Я ждал, что "приемопередача" взятки будет происходить скрытно. Пегги тоже так думала, она шла крадучись, точно секретный агент, сомневающийся в надежности своей маскировки. А таможенница, заметив ее, наклонилась над стойкой и спокойно протянула руку. Пегги испуганно сунула ей деньги и стремглав вернулась ко мне.

– Боже! – вымолвила она.– Так откровенно!

– Ничего, зато с багажом все в порядке,– утешил я ее.

Мы нашли престарелого гнома-носильщика,

он сложил в кучу наши вещи и пообещал раздобыть грузовик, чтобы отвезти их в камеру хранения. Дело в том, что возникла новая закавыка. Пока мы с Пегги занимались снаряжением, Джеки, Дорин и Шеп предавались бюрократическим упражнениям, добиваясь, чтобы нам разрешили сгрузить наш "лендровер". Я обнаружил их – запарившихся и удрученных – в другом конце таможни.

– Ну так! – весело доложил я.– Все в порядке. Багаж провели. И ведь как живо управились... чудо... Во всем мире я не видел такой эффективной системы.

–Тогда попробуй расхлебать эту кашу,–ядовито заметила Джеки.– Похоже, документы на "лендровер" оформлены неправильно.

– Силы небесные,– простонал я.– Опять не слава богу...

Таможенник вел себя предельно учтиво, он был сплошное очарование. Это не мешало ему твердо стоять на своем. К сожалению, наши бумаги неверно оформлены, и здесь исправить дело нельзя, только в Мехико. Но без "лендровера" как же мы доберемся до Мехико? Что он нам посоветует? Чиновник выразительно пожал плечами – так утка отряхивается от воды. Сеньору придется съездить в Мехико за надлежащими документами, а пока машину придется задержать. Он весьма сожалеет, но ничем не может нам помочь. Обескураженные, мы сбились в кучку и открыли оперативное совещание.

– Ничего не поделаешь,– начал я.– Все равно мы собирались провести один день в Веракрусе, и номера в отеле забронированы. Придется нанять машину и ехать в Мехико за бумагами.

– Пожалуй, ты прав,– сказала Джеки.– Но сколько времени и денег зря потратим... Хотела бы я знать, о чем думали болваны, которые оформляли нам документы. Ведь отлично знали, что мы ввозим машину всего на два-три месяца.

– Что толку спорить теперь,– заключил я.– Лучше сдадим багаж в камеру хранения и разместимся в гостинице, а там посмотрим, как действовать дальше.

Так мы и поступили.

Отель "Мокамбо" в пригороде Веракруса отчасти вознаградил нас за все огорчения. Полный очаровательного своеобразия, он на какое-то время отвлек нас от неприятных размышлений. Начать с того, что архитектор, который проектировал это огромное сооружение, то ли находился под влиянием раннего Сальвадора Дали, то ли мечтал в юности стать капитаном, потому что весь отель был украшен штурвалами со старых парусников. Даже в холле висел под потолком штурвал небывалых размеров, метров семь-восемь в поперечнике, и штурвалами же были забраны все окна. На стенах красовались изображения кораблей. В остальном сие грандиозное здание (иного определения не подберешь) представляло собой сочетание широких лестниц, лоджий с видами на кроны деревьев и море вдали и просторных внутренних двориков с беспорядочно расставленными греческими колоннами. Любой дипломированный архитектор, наверное, потерял бы рассудок, проведя сутки в этом отеле, меня же он просто обворожил.

Во второй половине дня мы договорились о машине, которая должна была на другое утро отвезти нас в Мехико, а вечером отправились в Веракрус, чтобы познакомиться с мексиканской кухней. Нас предупреждали, что она отвратительна, тем приятней было убедиться в обратном. Маленькие веракрусские устрицы оказались самыми вкусными и нежными из всех устриц, какие мне когда-либо доводилось пробовать, а большие креветки – их разделяют на две половины

и поджаривают на противне над костром – просто бесподобны. Они запекаются в собственном соку, и панцирь становится таким хрупким, что его можно есть вместе с содержимым. Такое впечатление, будто ты ешь диковинную розовую вафлю. И еще одно необычное для нас блюдо – тортильи. Это своего рода блины, они бывают либо толстые и дряблые (эти мне не понравились), либо тонкие и поджаристые. К ним подают черную фасоль и чудесный жгучий соус из зеленого перца. Мы плотно закусили, и настроение сразу поднялось.

На другое утро мы с Джеки и Пегги поехали в Мехико, предоставив Шепу и Дорин изучать злачные места портового города. Ландшафт, по которому проходила дорога, поразил нас своей необычностью. Только что мы были в окружающих Веракрус тропиках, с ананасами, бананами и прочими южными плодами, а поднялись выше – и картина совсем иная, вдоль шоссе выстроились субтропические деревья изумительной окраски и формы. Внезапно их сменил сосновый лес, и стало так прохладно, что пришлось надевать вязаные жакеты. Затем впереди простерлась голая равнина, и вдали показались могучие вулканы Попокатепетль, Истаксиуатль и Ахуско. К их подножию лепилось большое серо-белое облако.

– Это и есть Мехико,– сказала Пегги.

– Как? Это облако? – спросил я.

– Ну да,– подтвердила она.– Так мне говорили. Это смог.

Я недоверчиво посмотрел на нее.

– Неужели все это облако – смог? Да ведь так недолго и задохнуться!

– Недаром мексиканцы говорят, что у них самый страшный смог во всем мире,– продолжала Пегги.

– Всеблагий боже! Нечего сказать, приятные деньки нам предстоят.

Предместья Мехико производили довольно жалкое впечатление, но дальше пошли дома покрасивее, хотя и преобладала современная архитектура. Слова Пегги подтвердились: воздух был ужасный, запахи нефти, бензина, гари и прочих отходов образовали такую смесь, что, казалось, ваши легкие отныне и навсегда будут заражены этим ядом. Попав в пробку – а мы то и дело в них попадали,– приходилось выбирать одно из двух: либо наглухо закрывать окошки, рискуя изжариться заживо, либо во избежание рака легких стараться вдыхать не чаще одного раза в пять минут. Ума не приложу, как люди ухитряются жить и работать в Мехико.

Когда мы разместились, в гостинице, Джеки и Пегги отправились распутывать проблему "лендровера", а я тем временем обзвонил всех, с кем мне советовали связаться, и уведомил о нашем прибытии и наших намерениях. Навестил Пеллема Райта; он был чрезвычайно любезен, сообщил мне кучу полезных сведений, потом проводил меня к д-ру Корсо, который руководит охраной природы в Мексике, и его заместителю д-ру Моралесу. Д-р Корсо выслушал мои пожелания и все одобрил. Правда, как я его ни умолял, он не разрешил мне отловить рогатого гокко. По его словам, для этой птицы будет учрежден особый заповедник с надежной охраной, исключающей браконьерство. Надо ли говорить, как я огорчился, но он твердо стоял на своем. Ладно, хоть принимаются меры, чтобы сохранить рогатого гокко на воле, и то хорошо.

Большую помощь оказали нам руководители конторы "Шелл" в Мехико. В частности, через них мы получали почту, и однажды, когда я заехал, чтобы справиться о письмах, управляющий конторой, мистер Макдональд, пригласил меня в свой кабинет.

– Хочу задать вам один вопрос,– сказал он,– Я знаю, что в вашем отряде пять человек – вам не нужны еще помощники?

– Вообще-то... я мог бы...– осторожно начал я, решив, что у него есть какая-нибудь незамужняя тетушка, которая с детства обожает животных и теперь была бы не прочь присоединиться к нашей экспедиции.– А почему у вас возник такой вопрос?