Поющая в башне
Шрифт:
Саша обрисовал бывшему родственнику ситуацию. Тот выслушал и какое-то время молчал.
– Дети ему действительно безразличны, - сказал, наконец, Паша.
– У него предвыборная кампания, и бросать такую тень он не станет. За детьми наблюдают органы опеки, и скрыть преступление было бы очень сложно. Варя - другое дело. У нее нет родственников. Матери, как мы знаем, на нее начхать, никакое заявление она писать не станет, и в случае чего даст нужные Газиеву показания. Если Варя исчезнет, этого никто не заметит. У нас
– Ты считаешь, он ее убьет?
– Может. Я искал информацию о нем, видео... У него есть черты психопата. Повадки, речь... Я такие вещи чувствую. Хотя бы его перфекционизм в одежде, в речи. Безупречные люди часто самые опасные. От него можно ждать и тяжких телесных повреждений, и изнасилования.
– Ты что, серьезно?
– Извини. Пытался предусмотреть все варианты.
– И что мне теперь делать? Не могу же я просто смириться и ждать, пока этот извращенец до нее доберется?
– Во-первых, ты должен отправить детей в Питер. Немедленно.
– Думаешь, его наблюдателям будет трудно выехать за пределы Москвы?
– Нет. Но это усложнит ему задачу. Он не будет знать, за кем следить: за тобой или за ними.
– А если там с ними что-то случится?
– Поверь мне, все будет в порядке. Дети ему не нужны. А потом ты не Бог весть, какой защитник, если уж начистоту.
– Ну, спасибо, - Саша попытался облокотиться на стол, но резкая боль в ребрах напомнила о себе.
– А что во- вторых?
– В смысле?
– Ну, ты сказал: «во-первых», значит, должно быть и «во-вторых».
– Ах, да. Так вот, надо аккуратно копать под Газиева. Он сейчас уязвим: у него предвыборная кампания. Любое упоминание в прессе, даже если оно потом будет опровергнуто, может его погубить. Поэтому ты сейчас жив- здоров. В органах у него наверняка связи, но ведь и у нас тоже. Найти что-то стоящее, пригрозить скандалом - и он наш.
– Черт, и почему я сразу к тебе не обратился?!
– Видимо, ты больше по части стряпни, - усмехнулся Князев.
– А если серьезно, это только звучит хорошо, но не факт, что у меня получится. Перед прыжком в политику люди тщательно подчищают хвосты.
Самсонову было о чем задуматься. Тем временем мама с детьми вернулась с прогулки. Все раскраснелись от весеннего ветра, от Ваниной одежды на полу сразу образовалась лужица, в которую он с наслаждением плюхнулся. Хендрикс вышел из своего угла, вяло махнул хвостом и тут же вернулся обратно.
– Что у вас тут случилось?
– подозрительно спросила Елена Эдуардовна.
Тридцать шесть лет материнства любого научат распознавать неприятности издалека.
– Поговорим, когда дети лягут, - Саша отвел глаза и пошел накладывать ужин.
Спустя пару часов и несколько длинных сказок мелкие все же изволили отрубиться, и Самсонов усадил маму на диван. Он был готов к буре, истерике и прочим проявлениям женской заботы, но решил быть честным и выложил всю историю без прикрас.
– Посмотри, когда ближайшие билеты, а я пока начну складывать вещи и позвоню твоему отцу, - невозмутимо ответила Елена Эдуардовна.
– И ты даже не скажешь, что предупреждала меня насчет Вари?
– Какой теперь в этом смысл? Я своих внуков в обиду не дам. Мы завтра же отправимся домой, и пусть ваш бизнесмен только сунется к нам.
– И ты не боишься?
– Это не имеет значения. Я присмотрю за детьми, а ты разберись с этим мерзавцем. Уже поздно разводить нюни. У тебя был шанс развернуться и уйти, когда вы с ней только познакомились. А сейчас придется идти до конца.
– Мам, ты у меня лучшая!
– он обнял ее и поцеловал в висок.
– Хорошо, что есть краски для волос, - она поправила прическу.
– Иначе благодаря тебе я бы уже давно ходила седая, как лунь.
И на следующий же день Саше пришлось отвезти маму с детьми в Шереметьево. Ваня был рад любой движухе, а Кате объяснили, что новый дедушка тоже очень хочет с ней познакомиться, ждет в гости и мечтает показать необыкновенные петербургские дворцы.
– Тебе понравится, моя Катаринка. И тебе, Оби-Ван, - он прижал каждого из них к себе, насколько это позволяли больные ребра.
– Передавайте деду Юре привет. Только надо громко-громко крикнуть, иначе он не услышит.
– Хорошо, - Катя сжимала в руках новую сумочку с маленькой золотой каретой, Сашин подарок.
Она поднялась на цыпочки и чмокнула Самсонова в небритую щеку.
– Я буду очень скучать...
– прошептала она, и, смутившись, побежала к Елене Эдуардовне.
А он стоял и молчал, потому что знал: стоит ему заговорить, и он разрыдается при всем честном народе, как школьница.
Саша был на грани того, чтобы достать ведерко с мороженым и залечь на диван под «Игру престолов», но выручили Штайн и Князев. Первый затянул в круговорот прослушивания, которое должно было состояться через пару дней, второй приперся вечером с ноутбуком и распечатками, чтобы сверять данные по Газиеву. Где Паша их достал, Самсонов не углублялся. Ему хватало поводов плохо спать по ночам.
Хендрикс встретил хозяйского друга с привычным любопытством: его манил запах чужой собаки. Он быстро оклемался после удара охранника и успел привыкнуть к почестям и привилегиям. Саша перестал сгонять его с дивана и даже пару раз позволил зайти на кухню. Правда, только на два шага. Но собаке этого хватило за глаза, и с этих пор, возвращаясь домой с радио, Самсонов неоднократно обнаруживал на кафеле длинные черные волоски. Но Хендрикс только невинно лежал и порога и смотрел своими преданными телячьими глазами. Ругать своего заступника у Саши язык не поворачивался.