Поющие камни
Шрифт:
Костя полюбил эти ранние часы. Теплый океан, солнце, труд вместе со всеми наполняли Костино сердце радостью.
Иногда бухту заволакивал туман, и тогда все становилось призрачным. Еле намечались очертания судов, звуки приобретали необыкновенную четкость, за много миль слышался стук моторов. На конце пристани били в рынду, чтобы суда не сбились с курса. Ревела сирена на маяке. В колокол звонил пристанский сторож дедушка Потап. Эту важную работу нередко выполнял и Костя. Он научился отбивать двойные удары через равные пятисекундные перерывы. У него тревожно билось сердце, когда звуки мотора вдруг начинали глохнуть: рулевой менял курс, обманутый эхом. Но это случалось редко, рулевые отличали
Костя ликовал, когда, наконец, бот или целая флотилия рыболовецких судов входили в бухту и раздавались голоса рыбаков:
— Эй, на пристани!
— Где вы, черти?
— Принимай!
Костя любил бродить по берегу. Море всегда приносило что-либо диковинное. Однажды он нашел кокосовый орех, другой раз — бамбуковый ствол. Попадались пробковые поплавки, бамбуковые бочонки из-под сои с китайскими иероглифами на днище, ящики из-под фруктов из какого-то неизвестного дерева. Все эти находки невольно уносили в дальние страны, на корабли, в другие моря. Свои походы на поиски даров моря Костя совершал в дни, когда Троня дежурил вместе с дедушкой на маяке. В свободные дни Троня тоже появлялся на пристани. Они вместе помогали рыбакам, а затем Троня говорил: «Ну, теперь купнемся и берем курс на южный склон», или: «Пошли ловить челимов».
Троня не любил попусту шляться по берегу. К находкам товарища он относился снисходительно, как взрослый, и называл их «морским барахлом».
...Костя шел возле самой воды-по песку, утрамбованному волнами. Начался прилив, но вода еще не закрыла рифы, и по ним можно было перебраться в лагуну.
Путь берегом, через лагуну, сокращал расстояние до маяка в два раза. Троня на следующий же день после знакомства с Костей показал ему этот прямой, но не совсем безопасный путь. Костя благополучно одолел скользкие, обросшие водорослями камни, только раз наколовшись иглами морского ежа. Он уже стал было подниматься по тропе, что вела к метеорологической станции, как его внимание привлек зеленый резиновый ласт. Он лежал меж камней. Костя поднял его. Такие ласты надевают подводные пловцы с легким водолазным снаряжением. Костя с опаской огляделся. Он знал, что ни у одного человека на острове нет таких ластов. «Кто бы это мог быть? Неужели диверсант?» — подумал Костя и, конечно решив, что это и есть диверсант, сунул холодный ласт за пазуху и бегом припустился вверх по тропе. Он был уверен, что человек, обронивший ласт, видит его, затаившись где-нибудь в скалах, и ждал каждую секунду выстрела в спину. На гребне обрывистого берега Костя бросился на землю, в жесткую осоку, и пролежал минут пять, пока отдышался, затем прополз шагов двадцать и уже тогда припустился что есть силы к метеостанции. Он подбегал к дому, когда на крыльцо вышел Иван Иванович. Костя бежал, чтобы в первую очередь предупредить его о своей находке. Однако, увидев начальника метеорологической станции, он переменил свое намерение. Ему показалось, что Иван Иванович уж очень подозрительно посмотрел на него.
— На тебе лица нет. Что с тобой? — спросил он.
Костя поздоровался, глотнул ртом воздух и, в свою очередь, уставился на ноги Ивана Ивановича.
— Нельзя так бегать. Это вредно, — сказал Иван Иванович.
«Какая у него фальшивая улыбка, — подумал Костя. — Он что-то знает про этот ласт».
— Здравствуйте, Костя! Почему вы к нам не заходите? — в дверях стояла Лилиана Александровна в каком-то очень красивом платье, с книгой в руке. — Заходите. Будем пить чай с вареньем.
— Спасибо! Нет... Я не могу! — сказал Костя, повернулся и побежал. Ему почему-то стало обидно до слез за этих людей.
Такие хорошие с виду, они что-то утаивали от него, у них была какая-то связь с диверсантом,
С этими тревожными мыслями он бежал без отдыха до самого маяка по гребню мыса и остановился, еле переводя дух, только у дубовой двери башни.
В маяке на первом этаже жили Троня с дедушкой. Здесь находилась и радиорубка. Тяжело дыша, Костя слышал, как радист что-то выстукивал ключом, передавал куда-то радиограмму.
«Надо сказать, чтобы он сообщил пограничникам о диверсанте», — подумал Костя, ища глазами Троню.
Вместо него он увидел Степана Харитоновича. Тронин дедушка сидел на корточках у грядки с огурцами и вырывал сорняки. Возле башни зеленело несколько грядок. Кроме огурцов, Костя заметил густую щетину лука, помидоры и китайскую капусту. Степан Харитонович спросил, не поворачивая головы:
— Это ты, Константин?
Костя поздоровался, ища глазами Троню.
— Здравствуй, коли не шутишь, — Степан Харитонович поднялся, повернулся лицом к Косте, развел руками: — И откуда здесь сорняк берется? Везде скала, одна морская осока, да мох кое-где цепляется. А грядки полю не переполю. Как ты думаешь?
Костя ответил не сразу. Сконфуженно улыбнулся, глядя на богатырскую фигуру Трониного дедушки.
— То-то, брат! — Степан Харитонович подмигнул, провел тыльной стороной ладони по сивым усам, похожим на сардельки, и снова присел к грядке. — То-то, брат, и оно! — повторил он. — Простая будто вещь, а мудрец не решит. Не туман ли наносит эти сорняки?
— Нет! Вы семена с землей принесли, — сказал Костя.
— Земля здесь уже давно... Три года. Осеменяться же сорнякам я не позволяю. Вырвал я их прямо миллион целый, а они все лезут, лезут...
— Семена сорняков могут хоть двадцать лет в земле лежать, пока не прорастут. Вы не знаете, где Троня?
Старик снова встал и, пытливо посмотрев на Костю, сказал, будто не слышал вопроса:
— Есть резон в твоих словах. Жизнь не убьешь. Она хитрая. Это нам с тобой эта травка — сорняк. Сама-то она, поди, себя самой главной считает на свете! — В его голубоватых глазах появились лукавые искорки. — Так-то оно, Константин. Где читал или сам придумал?
— Нет! Это нам преподаватель в юннатском кружке рассказывал... — Костя снова хотел спросить про Троню, но Степан Харитонович остановил его, подняв руку, и строго спросил:
— Как учителя-то звали?
— Павел Николаевич. А что?
— Правильно, что помнишь. Учителя нельзя забывать. Помнить надо своих учителей. Я вот тебя тоже не забуду. Ну, а теперь беги к своему дружку, он там. — Степан Харитонович поднял широкую, как лопата, руку.
Костя ринулся к двери и стал подниматься по железным ступеням лестницы.
Троню он нашел на самом верху, под стеклянным колпаком. Троня протирал белоснежной ветошью лампы и линзы, напевая что-то себе под нос. Он по шагам узнал Костю, но так же, как дедушка, не повернул головы при его появлении, только прервал песню и стал насвистывать.
Костя вытащил из-под рубахи ласт и сунул Троне под самый нос.
— Видишь, что я нашел?
Троня положил ветошь, взял ласт, внимательно рассмотрел его и только тогда поднял голову. Костя, сбиваясь, стал рассказывать. Троня, не перебивая, слушал. Когда Костя упомянул о том, что надо немедленно сообщить о находке пограничникам, он покачал головой.