Поющие Вечности
Шрифт:
– Все. Я готов. – Быстро зашнуровывая берцы и слегка притопнув, заявил он из коридора через какуюто минуту. Зубы почистить, пару минут найдется? – с какойто безнадежной интонацией поинтересовался он у своего компаньона.
– Пошли. Ничего с твоими зубами не случится, если один разок не почистишь. – Полностью оправдал его худшие ожидания Пилипенко. Машина уже ждет, самолет под паром…
– Эх, если бы один раз, – печально вздохнул Артур, тем не менее, быстро сбегая вниз по лестнице.
* * *
Шаля. Небольшой поселок, нечто среднее между разросшейся деревней и мелким городишкой, расположенный в самом глухом закоулке Среднего Урала. Если бы не открывшийся неподалеку от него сид, – о существовании данного местечка, Артур так никогда бы и не узнал. И совершенно не жалел бы о подобном обстоятельстве. Говорят, что в Шале прекрасные рыбалка и охота, но увы. Из всех достопримечательностей данного места, познакомиться лично ему довелось лишь со здоровенными, наглыми и чрезвычайно злобными комарами. Причем, в отличие от нормальных вампиров, эти кровососущие пикировщики, никакого пиетета перед бардами не испытывали, со злобной радостью впиваясь в открытые одеждой места и жужжа над ухом самым зловещим образом.
Так что навещать данную местность вторично, у Артура не было ровным счетом никакого желания. Он потер до сих пор чешущийся укус на шее, и повернувшись к не отводящему глаз от иллюминатора Пилипенко поинтересовался со слабой надеждой в голосе. – Ты хоть какойнибудь репеллент прихватил, а?
– Там купим – разбил все его надежды бывший гаишник.
– Угу. Купим. Какже… – недовольно пробурчал бард. – Если время будет. Тыто купишь. Это ж не тебе по всяким болотам с комарами таскаться… Ты в уютном гостиничном номере, с фумитоксом и ноутом сидеть будешь. Это я, с гитарой наперевес, в прошлый раз по холмам да лугам скакал.
– Да ладно тебе… У людей беда, а ты какихто комаров боишься – отмахнулся от его проблем приятель.
– Если у всех, у кого беда, с меня по столько крови высасывать будут, то я вскоре сам в какуюнибудь мумию превращусь. А мумии – петь не могут. Голос у них не под то настроен. Вот и не будет у вас барда. Падет смертью глупых, под жалами комаров… тебе меня не жаль?
– Вас всех жалеть – никакой жалости не напасешься, – выглядывая в окно Уазика, который, подпрыгивая на неровностях разбитой грунтовой дороги вез их от местного армейского аэродрома к городку недовольно пробурчал Пилипенко. – Кстати, о рыбках. Когда вернемся – не вздумай протесты устраивать. К тебе прикрепили дополнительную охрану. Вчера вечером, погибли еще двое Бардов.
– Кто? – дрогнувшим голосом спросил Артур, нервно осматриваясь по сторонам. Как и любой бард, он не слишком боялся смерти, – скованная многочисленными ограничениями жизнь не представлялась ему настолько большой ценностью, чтоб за неё стоило всерьез опасаться. Однако, простейший и примитивный, ничего не понимающий в высоких материях и философии животный инстинкт самосохранения заставил его сердце при этом известии забиться куда резвее. Хочешь ты там жить, или не очень – это дело разума. Дело же тела – максимально подготовиться к возможной опасности.
Олег Усманов и Макс О'Келли. – Коротко ответил Пилипенко. – Первым О'Келли – взрыв в доме. Ни от дома, ни от него почти ничего не осталось. На взрывчатке, похоже, не экономили. Потом – Олег. Выстрел из «Мухи» по машине. Он как раз возвращался с вызова. И по прежнему – никаких следов. Как призраки какието работают. Было решено обеспечить бардам максимальную охрану, и держать их место жительства и перемещения в абсолютной тайне.
– Но кому могло понадобиться нас убивать? – В недоумении вопросил Артур. – Зачем это?
– Церкви, к примеру? – с подковыркой поинтересовался Пилипенко.
– А церковь, что, не люди? – перевел на него недоуменный взгляд Королев. – Пусть нас там и не любят, но житьто им хочется? Фейри, вообщето глубоко безразлично, что рушить – церкви и монастыри или жилые дома и офисные небоскребы. Да и цвет кишок обычного человека, монаха или священника, отличается очень ненамного, и агония у них у всех, с точки зрения какоголибо дроу, одинаково забавная. Мы прикрываем все человечество. В том числе и их. И в случае нашего исчезновения, плохо, опятьтаки, придется именно всем, без исключений.
– Многие иерархи так не считают. И аргументы у них довольно убедительные. – Пожал плечами Пилипенко, видимо окончательно решивший принять роль «адвоката дьявола». – Во времена «смутных годов» церкви, практически не пострадали. С десяток разрушенных храмов на всю страну по сравнению с тысячами рухнувших жилых и административных зданий – это крайне немного.
– Простая статистика. – Махнул рукой бард. – Каково соотношение количества церквей в городах на общее количество зданий? Да и постройка у храмов попрочнее будет. Для любителей подобных развлечений обычно более близкие и легкие цели находились. К тому же, большинство мародерских банд обычно храмы обходили сторонкой – охрану себе святые отцы сразу же поставили весьма неплохо. Обычных людей грабить было куда легче и веселее. Вот этим их малые потери и объясня…
– …! – Королев на полуслове был прерван громким и крайне нецензурным восклицанием, вырвавшемся у водителя. – Какого …?! – Громко выругался тот, выкручивая руль. Но было поздно. Перед лобовым стеклом мелькнула неясная, рыжеватая тень. Старенький, но прочный и довольно бодрый уазик, на котором они собственно и добирались до городка из армейской части, где приземлился доставивший их самолет, сотряс короткий удар. Автомобиль подпрыгнул. Затем еще раз, когда мощные колеса главного российского внедорожника сокрушили кости попавшего под машину тела. И только отъехав от места столкновения метров на тридцать от места аварии, сержантводитель остановил машину.
– Вот …! Что за … такая? – выбравшись на дорогу и поправляя ремень автомата, проговорил он, сплевывая и рассматривая огромное – размером с крупного теленка тело странной, напоминающей волка, твари, поросшей клочковатой, с многочисленными пролысинами рыжей шерстью. Следом выбрались Артур с Пилипенко и сопровождающие их в качестве охранников пара бойцов.
– Пожалуйста, без мата, – привычно попросил Артур, прикладывая руку ко лбу, в котором после слов водителя стрельнуло острой болью. Затем он вгляделся в лежащее на дороге невероятно худое и костистое тело твари, и тут же забыл о своей собственной просьбе.