Поздняя луна
Шрифт:
— Чемоданы? — спросил он резко, не отпуская ее руки, пока они шли к багажному отделению.
— Четыре. Мне пришлось доплачивать.
— У тебя же раньше было только два.
— Я привезла все свои вещи, но, Сайлас, если…
— Потом, — сказал он. О Боже, если он не поспешит, и они не выберутся отсюда побыстрее, их обоих арестуют.
— Я на машине — если ты проголодалась, мы можем пообедать и все равно до полуночи успеем домой.
— А тебе хочется есть? — дрожащим голоском спросила она, заметив, что толпа почему-то расступается
Он бросил на нее взгляд, говоривший о многом. Рейн почувствовала, как кровь прилила к щекам, когда она подумала, догадываются ли все окружающие, что у них у обоих на уме.
— Если ты не будешь очень возражать, я бы предпочла, чтобы обед приготовил ты, — сказала Рейн вскоре, когда они уже выехали из аэропорта и направлялись к югу.
— Ну, надо же, у меня как раз завалялась пара бифштексов.
Он ухмыльнулся и взял ее руку, лежавшую на коленях.
— Semper Paratus, — пробормотал он. — Всегда готов. Без перчаток?
— Ранки на руках зажили. А зачем? — поддразнила она. — Что, у нас сегодня официальный обед?
— Я думал не об обеде.
Странно оробев, Рейн весь следующий час рассказывала ему о своей поездке, о неожиданном появлении матери и о решении родителей жить вместе.
— Полагаю, им придется обойтись без церковного благословения. Мама боится, что ее дутый граф потребует алименты, если она подаст на развод. Так что я не знаю, кто я теперь. Вероятно, незаконнорожденный ребенок.
— Если тебя это беспокоит, то мне пришло на ум замечательное решение. Напомни мне об этом, Рейн…
— Да?
— Потом, — пробормотал Сайлас, не отрывая глаз от дороги и держа руки на руле.
Шорох шин по теплому асфальту аккомпанировал тихому рокоту хорошо налаженного двигателя, пока он составлял в уме фразы. Рейн, я тебя люблю. Выходи за меня замуж. Рейн, я не могу тебе многого предложить, но…
— Дела в галерее идут довольно хорошо, — сказал он. — Я купил Билли калькулятор и показал, как высчитывать налог на продажи, но что касается ее вкуса…
Ответный смех Рейн прозвучал неестественно.
— Я знаю, вкус у нее не ахти какой, зато на нее можно надеяться.
— И все же хорошо, что ты вернулась. — И это не выражало всех переполнявших его чувств.
— Хорошо быть здесь, — пробормотала она, следя за тем, как свет фар смешивается с блеском последних лучей заходящего солнца. Поцелуй меня, Сайлас, пожалуйста, поцелуй меня, а не то я сейчас умру.
И уже совсем изнемогая, сказала:
— Ты не очень обидишься, если я немного вздремну? В последнее время у меня день и ночь перепутались.
Сайлас сбавил скорость, чтобы не тревожить ее. Он водил машину так же умело, как делал большинство вещей — кроме, возможно, устройства личной жизни. Всю неделю он ругал себя за то, что отпустил ее, не потребовав какой-нибудь гарантии.
Слабый запах ее духов еще больше возбудил его.
Твоя неуловимость, маленькая моя любовь, скоро останется в прошлом, поклялся он себе, въезжая на мост через залив Орегон. К западу слабые штрихи золота еще касались блестящего горизонта Памлико, а над Атлантикой на востоке уже серебрился узкий серп луны. Он повернулся, чтобы показать ей прекрасную панораму, и, увидев ее, свернувшуюся клубочком во сне, нежно улыбнулся. При первой же возможности он разбудит Рейн, а не то у нее будет растяжение шеи. С ее-то везением она может проходить с фиксирующей повязкой весь медовый месяц.
Медовый месяц. Не слишком ли он много берет на себя? Он не мог предложить ей особо выгодных условий в этом контракте, заключаемом на всю жизнь. Во-первых, возраст. Он очень стар для нее; он знал об этом все время, но заставлял себя забыть разделявшие их годы. Из-за того, что он в отставке, это кажется еще хуже. Он начал молодым — в семнадцать. А теперь ему на двадцать лет больше.
Положим, его отец был еще очень энергичным мужчиной в свои семьдесят четыре года. Нужно было заехать познакомить их, но Сайлас слишком торопился доставить ее домой, чтобы тратить время на что-то не столь важное.
Увидев впереди мощеный поворот, он затормозил.
— Маленькая… Рейни, — тихо позвал Сайлас. Он дотянулся и расстегнул ремень. Когда костяшки пальцев коснулись ее груди, он еле заставил себя убрать руку. Он еще даже не поцеловал ее, а уже хотел так, что едва мог думать о том, что нужно доехать до дома.
— Просыпайся, маленькая. Через несколько минут луна поднимется над океаном.
Зевая, Рейн поморгала и попробовала выпрямиться.
— Мы уже дома?
Эти слова, сорвавщиеся с ее уст, никогда не звучали для него так сладко, как сейчас.
— Почти. Я боялся, что у тебя будет растяжение шеи, и ничего не мог сделать, не остановившись. Напомни мне, чтобы я поменял эту штуку на прекрасную удобную модель с раскладными креслами — даже на заднем сиденье.
— Такая, которая разгоняется от нуля до двадцати всего за три минуты, — сонно пробормотала она, потягиваясь на откидном сиденье.
— Ты же знаешь, это моя обычная скорость. — В его глазах сверкнула улыбка, когда он увидел, как она постепенно просыпается. Точно цветок распускается.
— Это больше похоже на «даймлер» Мортимера с Гордли за рулем, — заметила Рейн. — Вообще-то это никакой не «даймлер», это просто старинный «мерседес-бенц», но Мортимер всю жизнь имел «даймлеры», и, когда две компании слились, он все равно продолжал называть его «даймлером». — Теперь она могла смеяться над этим. — Это так похоже на него. Он ненавидел перемены. То немногое, что он не мог контролировать, он просто игнорировал.
— Хочешь рассказать мне об этом? — Сайлас повернулся к ней, изо всех сил подавляя рвущееся из него желание.