Поздравляю, ты победил!

Северова Ася

И вот сегодня меня накрыло уже окончательно. Прошедшие выходные стали для меня дичайшим испытанием. У Дамира сейчас идет самый ответственный этап сборов — квалификационные бои. Он выматывается так сильно, что у нас даже не хватает времени нормально поговорить. Да мне и не особо нужны разговоры. Достаточно просто смотреть на него и чтобы он с нежностью и тоской смотрел на меня. Но на звонки у него не хватает сил.

Сижу, смотрю в одну точку, сжимая телефон в руке. Я с ним не расстаюсь ни на секунду. От внезапной громкой музыки вздрагиваю и роняю телефон на пол, недалеко

от дивана, на котором расположилась. Спрыгиваю, хватаю его и тут же нажимаю кнопку ответа, даже не глядя кто звонит. Точно знаю, что это Дамир. Только на нем стоит моя любимая песня.

— Ало… — практически шепчу в трубку, так как от волнения голос не слушается меня.

— Привет, Зеленоглазка моя! — также хрипло отвечает Дамир. — Ну как ты? Как у тебя дела?

— Я… Дамир, я… — глаза застилают слезы. Боже, ну чего ж я такая плакса-то?!

— Малыш, все хорошо? Что случилось? Ты плачешь там что ли? — начинает напрягаться и это слышно по голосу. — Ника, кто обидел?

— Нет, нет, — поспешно отвечаю ему, а то снова захочет сорваться и приехать искать виноватого. А как ему объяснить, что виновата я сама и что нет никаких проблем, кроме того, что он не здесь. — Все хорошо, правда. Просто соскучилась очень по тебе. Особенно за эти два дня.

— Прости, Ник. Дядька настолько выматывал нас эти дни, что едва из душа доползал до кровати и вырубался.

— Я понимаю, милый. Все в порядке, — улыбаюсь, потому что сейчас, в эту самую секунду у меня и правда все хорошо, потому что слышу любимый голос, наполненный нежностью и я почти счастлива.

— Я тоже по тебе соскучился. Дико! — голос Дамира немного хрипит и даже дрожит, словно от нетерпения. — Малыш?

— М?

— А включи камеру.

— Ой! — от неожиданной просьбы начинаю волноваться еще сильнее.

— Не понял! — злится, — это что за “ой” такое??? Ты где? С кем ты?

— Дома я, конечно же. Где мне еще быть-то?

— Тогда в чем проблема включить камеру?

— Нет никакой проблемы, — успокаиваю, — дай мне десять минут и я тебе позвоню по видеосвязи.

— Какие десять минут? Ника? — рычит, — Какого хрена происходит? Если ты дома, как говоришь, то включай немедленно камеру.

Ну вот что за упрямый тиран! Ничего не понимает. Как я сейчас покажусь ему в таком виде — ненакрашенная, зареванная, с пучком на голове и в его огромной футболке, которую я уже сутки не снимаю, потому что она хранит его запах.

— Ника? — нетерпеливо, — Я жду!

— Да включаю я, включаю. Не рычи! — сдаюсь.

Перевожу телефон в режим видеосвязи, включая камеру. Отвожу телефон подальше от себя, чтобы Дамир увидел где я нахожусь и успокоился. Да и от зареванного лица внимание хоть немного отвлеку.

— Привет! — поднимаю взгляд и тону в его глазах. Боже, как же я соскучилась по его голодному взгляду. Внизу живота тут же вспыхивает пожар, а моя память услужливо подкидывает мне картинки с нашей крайней близости перед самым его отъездом и я краснею, как помидор. — Видишь, я дома.

— Ага, вижу. А теперь будь послушной девочкой и покрути телефоном, чтобы я видел всю комнату.

—

Дамир, — закатываю глаза, — ты что мне не доверяешь?

— Доверяю, конечно. Просто меня кроет сильно. И тот факт, что ты не хотела сразу включить камеру, меня, если честно, напряг. Поэтому давай, крути телефоном.

Встаю с дивана и кручусь вокруг своей оси так, чтобы он мог увидеть всю комнату. Но на этом решаю не останавливаться и также прохожусь по всему дому, заглядывая в каждую комнату, включая ванную, чтобы окончательно успокоить своего ревнивца.

— Не понимаю…

— Чего?

— Какого черта ты тогда так сопротивлялась?

— Блин, вот ты недогадливый! — снова падаю на диван, — Я выгляжу не очень и хотела привести себя в порядок, чтобы ты увидел меня красивой, а не вот такой! Хочу всегда быть для тебя красивой…

— Малыш, — хриплый голос поднимает толпу мурашек и гонит их по всему моему телу, — ты у меня самая красивая и я дико тебя хочу! Пиздец, как сильно, аж все тело ломит…

— Дамир, — шепчу, краснея от такой откровенности и его похотливого взгляда.

— А знаешь от чего меня прет сейчас сильнее всего?

— От чего же?

— От того, что ты такая домашняя… такая уютная… такая… моя… — его рука опускается и теперь не попадает в кадр. Полагаю, она у него уже в штанах. И меня это безумно заводит.

— Я перетаскала все твои футболки! — довольно заявляю. — Скоро очередь дойдет и до рубашек. Они так пахнут тобой, словно я в твоих руках, в твоих объятиях. Я уже с ума схожу, как сильно хочу тебя, Дамир, — решаю быть максимально откровенной, потому что сил держать в себе все эти чувства и желания уже нет. Меня просто разорвет, если я промолчу. — Я очень соскучилась.

— Любимая моя, — хрипит Дамир мне в ответ, — и я тебя хочу так сильно, что едва сдерживаюсь, чтобы не сорваться и не послать всех и все к чертям и вернуться к тебе.

Смотрю на него, не моргая. Не шевелюсь и практически не дышу, не веря своим ушам. Он сказал это. Впервые назвал меня так… Это же ведь можно считать признанием в любви? Он меня любит?

— Черт! Зависло что ли? Ника? — выдергивает меня из размышлений голос Дамира и я, наконец, делаю вдох.

— Я тут, просто…

— Думал, что видео зависло. Уже хотел отключаться и перезванивать. Ты чего так застыла? — спрашивает, словно сам не понимает, какой фейерверк чувств сейчас взрывается внутри меня. Хотя, может, и не понимает…

— Да я не зависла, просто внимательно слушаю каждое твое слово, — делаю акцент на слове “каждое” в надежде, что он поймет мой намек. А самой любопытно повторит ли свое признание или нет.

— И какое же слово или словА, — многозначительно приподнимает бровь и улыбается своей невероятной улыбкой, которая заставляет меня млеть, — настолько привлекли твое внимание?

И тут до меня доходит! Он понимает! Все он понимает и осознает то, что сказал минутой ранее. Значит, любит! Это осознание словно второе дыхание во мне открывает. Да, я соскучилась по нему очень, но теперь-то уж точно потерплю пару дней, а если точнее, то четыре дня, до его возвращения.