Пожалуйста, только живи!
Шрифт:
– Ты бы хоть спросил, как меня зовут, – хихикнула девушка после, оправляя одежду и заново прикалывая к растрепавшимся волосам белую шапочку.
– Как тебя зовут? – покладисто повторил за ней Марат.
– Николь. А тебя?
– Марк. – За два с лишним года он так привык к этому имени, что оно начало выскакивать у него чисто автоматически.
– Марк, – медленно повторила она и сверкнула на него смеющимися глазами. – Приятно познакомиться.
– Прости, – не глядя на нее, проговорил Марат. – Я…
– Да нет, почему же, – улыбнулась Николь. – Это было впечатляюще.
Николь была похожа на Риту, совсем немного похожа. Темные, асимметрично подстриженные волосы (только оттенок другой, более пепельный) и прихотливо вырезанная верхняя губа с мягкой ложбинкой посередине. Все остальное в ней нисколько не походило на Маргариту. Фигура более округлая, пышная, веселая безмятежная усмешка, вечно порхающая по губам солнечным зайчиком.
Марат не жалел о том, что произошло. Вот только… Только теперь он почему-то острее чувствовал, что со старой жизнью покончено навсегда, что ничего и никогда уже не будет. Тогда он сказал Рите: «Мы обязательно увидимся» – и верил в это. А теперь…
За это время ему так и не удалось ни разу с ней связаться. В легионе звонки и письма родным не слишком приветствовались, считалось, что их семья теперь – здесь. За все время службы ему лишь дважды, во время нечастых отсидок в Обани, удавалось получить разрешение на звонок в Москву. Оба раза он набирал номер Беликова, но каждый раз на том конце не отвечали.
Прошло больше двух лет, он – другой человек, с другим именем, говорящий на чужом языке. У него новые друзья, новые интересы. И женщина тоже новая… Может быть, того человека, которым он был когда-то, – парня по имени Марат, запутавшегося в своей дурацкой жизни, но неизменно и строго любившего одну-единственную девушку на земле, – и могли ждать там, дома. Такого, каким он стал сейчас, – солдата удачи, человека без прошлого, не отягощенного никакими моральными принципами, не испытывающего почти никаких чувств, грубо заваливающего после боя первую попавшуюся девицу, – там точно не ждали. Все равно. Ему почти не больно. Она сама этого хотела. Маруся…
– Почему ты приехала сюда? – спросил он у Николь как-то вечером.
Темное подсвеченное сиреневым небо плыло над ними, разворачивая над их запрокинутыми головами звездную карту. В воздухе терпко пахло увядшей листвой. Николь хитро посмотрела на него.
– Я – дипломированная медсестра, а здесь хорошо платят. Я много откладываю, через год вернусь – и куплю квартиру в Париже. Не в центре, конечно, но и не в самом плохом районе.
– Ясно, – кивнул Марат.
Значит, не адреналин, не тяга к приключениям, не жажда помогать людям, в конце концов, а деньги. Она оказалась очень практичной, эта лукавая Николь с яркими глазами. Ему не хотелось сравнивать ее с Ритой, хотелось просто забыться, болтая с симпатичной женщиной, дотрагиваясь до нее, зная, что в любой момент может потянуться и поцеловать ее и она это позволит. Но он не мог ничего с собой поделать, постоянно прикидывал, как бы выглядела Рита здесь, на крыльце медсанчасти, одетая в голубой медицинский халат.
– Ты приедешь ко мне в гости? В мою новую квартиру? – спросила Николь, склонив голову к плечу. – Когда закончится твой контракт…
– Не знаю, – пожал плечами Марат. – Нужно еще дожить.
– А ты? – Она вдруг цепко ухватила его за запястье, придвинулась ближе, обжигая горячим дыханием. – Ты почему оказался здесь?
– Долгая история, – мотнул головой он и попытался поцеловать ее.
Но Николь отпрянула и пристально посмотрела ему в глаза.
– У тебя есть кто-то? Там, на родине?
– Есть, – твердо ответил он, не отводя взгляда.
– Ты ее любишь? Собираешься к ней вернуться?
– Не знаю.
Марат придвинулся к ней, навалился всем телом, заставляя замолчать, прекратить этот никому не нужный разговор. Приник к ее губам, заставляя их разжаться и ответить на поцелуй. Ладонью проскользнул под полу халата.
– О, Марк! – прошептала она, откидываясь спиной на ступеньки под его напором.
Марк… Он теперь Марк.
Через месяц им объявили, что миссия окончена и их часть отправляется обратно, в штаб-квартиру легиона в Обани. Ребята, перешучиваясь, собирали вещи. Как бы там ни было, возвращаться домой – точнее, в то место, которое они за последние годы привыкли называть домом, было приятно. Это означало завершение этого этапа и начало чего-то следующего, неизведанного. Куда их пошлют теперь? В Африку? В Азию? Интересно…
Али, как водится, напоследок разжился где-то травкой и утащил Поля на окраину лагеря курить. Кто-то паковал вещи Олафа, отправленного во Францию еще месяц назад, сразу после ранения – в госпиталь. Сержант, наблюдавший за сборами, ненадолго вышел на улицу, а затем, вернувшись, бросил Марату:
– Эй, Марк, тебя там спрашивают.
Он спустился по ступенькам и увидел Николь. Без своей обычной белой шапочки и халата она казалась немного незнакомой – милая улыбчивая девушка в джинсах. Русые пряди золотом отливали на солнце.
– Уезжаете? – легко спросила она. – Ты собирался зайти попрощаться?
– Да, да, конечно, – соврал Марат.
На самом деле прощаться ему не хотелось, и он надеялся, что каким-то чудом этого удастся избежать. Может быть, его не отпустят из лагеря или сержант поручит ему что-то вплоть до самого отъезда. Прощаться… Он слишком часто прощался с Ритой, слишком живо было в нем воспоминание о рвущихся из грудной клетки всхлипах, больных, придушенных, застывающих на губах запекшейся коркой. О торопливых признаниях, откровенных до бесстыдства, сделанных сумасшедшим задыхающимся шепотом. О телах, сплетенных последней судорогой, которые, кажется, никакими силами не разорвать. Он ревниво оберегал эти воспоминания и не хотел примешивать к ним прощание с Николь.
Показалось или во внутреннем уголке ее глаза блеснула слезинка? Марат решил для себя считать, что показалось. Так было проще. Тем более что уже через секунду Николь безмятежно улыбнулась и протянула:
– Жа-а-алко. Еще неизвестно, кого тут разместят после вас. Вдруг уродов каких-нибудь.
– Надеюсь, тебе повезет, – поддерживая шутливый тон, отозвался он.
– Держи! – Николь вдруг, посерьезнев, сунула ему в руки бумажку с телефонным номером. – Это номер моих родителей. Позвони, когда будешь свободен, хорошо? Они скажут тебе, как меня найти. Позвони, слышишь?