Пожар Сиболы
Шрифт:
Как только люк над головой закрылся, помещение озарилось голубым светом. Съехав по трапу на палубу, Холден привалился к стене.
— Привет.
Миллер вышел из-за реактора, занимавшего центр зала, — словно стоял там, дожидаясь Холдена.
— Надо поговорить, — подхватил Холден.
— Это по моей части, — улыбнулся сыщик своей грустной улыбкой бассета.
— Ты добился, чего хотел. Мы прошли через кольцо в новую систему. Как я понимаю, ты вместе со мной доберешься до планеты и станешь осматриваться.
Миллер кивнул, но не ответил.
«Как много из того, что я скажу, ему уже известно? Насколько предсказуема составленная ими модель моего мозга?» Холден решил, что гадать на эту тему — прямая дорожка к сумасшествию.
— Мне нужны ответы на два вопроса, — продолжал он, — в противном случае твоя поездка прямо вот здесь и кончится.
— О’кей. — Миллер вскинул раскрытые ладони — по-астерски это было все равно, что пожать плечами.
— Вопрос номер один: как ты меня находишь? Впервые ты показался на корабле после Ганимеда и с тех пор преследуешь, куда бы я ни перебрался. Я заразился? Ты сидишь во мне как вирус? Я дважды проскочил через врата, а тебя не скинул, значит, либо ты у меня в голове, либо ты — явление галактического масштаба. Какой вариант из двух?
— Ага… — Миллер снял шляпу и взъерошил ладонью короткие волосы. — Ни то ни другое. Насчет первого — я здесь живу. Во время Ганимедского инцидента — кстати сказать, дурацкое название — протомолекула всадила в этот корабль локальный узел.
— Постой! Протомолекула прицепилась к «Роси»? — Холден сдержал приступ паники. Если бы Миллер желал ему зла и имел средства его причинить, это случилось бы давным-давно.
— Ага. — Миллер небрежно дернул плечом. — У вас был гость, припоминаешь?
— Ты о том чудовище, — сообразил Холден, — которое чуть не прикончило нас с Амосом? Мы еще потом сожгли его хвостовым выхлопом.
— Угу, как раз о нем. Честно говоря, его программа не отличалась связностью. Но от старых инструкций сохранилось достаточно, чтобы он подложил кое-что в корабль. Немного — и не то, что можно назвать живой культурой. Только-только хватило для поддержания связи между процессором «Станции колец» и твоим кораблем.
— Вы заразили «Роси»? — со страхом и яростью переспросил Холден.
— Я бы подобрал другой глагол, но пусть будет по-твоему. И это-то и позволяет мне следовать за тобой, — ответил Миллер и нахмурился. — А второй вопрос о чем?
— Я не уверен, что разобрался с первым, — сказал Холден.
— Тебе ничего не грозит, ты нам нужен.
— А когда стану не нужен?
— Тогда уже никто не будет в безопасности, — сверкнул жуткой синевой глаз Миллер. — Так что брось об этом думать. Второй вопрос?
Холден опустился на палубу. До сих пор он не решался спросить, как Миллер пробрался к нему в голову, — боялся услышать, что заражен. Узнав, что зараза не в нем, а в его корабле, он перевел дыхание — и тут же испугался снова.
— Что нас ждет на Илосе? Чего ты ищешь?
— Как всегда — преступника, — ответил Миллер. — Как-никак, кто-то уничтожил цивилизацию, которая все это построила.
— А как мы узнаем, что его нашли?
— О… — Сыщик больше не улыбался. Он наклонился к Холдену, запах ацетона и меди ударил тому в нос — или только в рецепторы. — Мы узнаем.
ГЛАВА 8
ЭЛВИ
Пыльные бури поднимались обычно к вечеру и прекращались вскоре после заката. Начиналось с того, что западный горизонт размывался. Затем мелкие растения — вернее, аналоги — за ее домиком на плато сворачивали фотосинтетические плоскости в тугие пучки вроде маленьких зеленых устьиц со вкусом лимона, а еще через двадцать минут поселок, руины и небо скрывались под волной сухого песка.
Элви сидела за столом, Фелисия — в ногах кровати, а Фаиз стоял, прислонившись к спинке в изголовье.
Фелисия стала захаживать в гости регулярно, но разговаривала чаще не с Элви и не с Фаизом, а с Садьям. Элви нравилось, что девочка рядом. От ее присутствия раскол между поселковыми и работниками корпорации казался… не то чтобы не существующим, но не таким ужасным и непреодолимым.
Однако сегодня было по-другому. Фелисия дергалась сильнее обычного. Может, из-за приближения корабля с посредником. А может, из-за погоды.
— Итак, в нашей Солнечной системе только одно древо жизни, — говорила Элви, поясняя лекцию движениями рук. — Жизнь возникла однажды, и все известные нам виды имеют общего предка. Почему это так, мы не знаем.
— Почему общего? — спросила Фелисия.
— Почему однажды? — поправила Элви. — Только один тип кристалла Шредингера [10] . Один генетический код. Почему?
Если присутствовали все материалы для построения аминокислот, если они могли свободно формироваться, соединяться, взаимодействовать, почему не получилось так, что в одной заводи сложилась одна схема, в другой иная, и еще, и еще? Почему жизнь возникла всего один раз?
10
Имеется в виду взгляд Шредингера на хромосому как на гигантский «апериодический кристалл».
— И как это объяснить? — спросила Фелисия.
Элви дала рукам отдых. Особенно сильный порыв ветра швырнул горсть крупного песка в стену домика.
— Что объяснить?
— Почему это произошло только однажды?
— A-а… Не знаю. Тайна.
— По той же причине, почему остался только один вид применяющих орудия гоминид, — вмешался Фаиз. — Остальные, сколько бы их ни было, не выдержали конкуренции.
— Это предположение, — уточнила Элви. — Палеонтологические данные не дают оснований полагать, что на Земле существовало более одного истока жизни. Не стоит придумывать объяснения только потому, что они тебе нравятся.
— Элви в тайнах — как рыба в воде, — подмигнул Фелисии Фаиз. — Потому-то ей так трудно с нами, не желающими смириться со своим невежеством.
— Ну, всего знать невозможно, — отозвалась Элви, скрывая неловкость за шуткой.
— Видит бог, невозможно, особенно на этой планете, — согласился Фаиз. — Геологам здесь нечего делать.
— А по-моему, вы благоденствуете, — сказала Элви.
— Я — да. Мне здесь прекрасно. Беда в планете. У нее нет геологии — она вся искусственная.
— Как это? — удивилась Фелисия.