Пожиратель Чудовищ. Часть 2
Шрифт:
Если фаерболы — то размером с дом. Если контроль растений — то сразу на площади в сотни квадратных метров. Если превращение земли в болото — то это будет такое болото, что в нём утонет даже круизный лайнер. Однако многие из заклинаний, которые стихийники могли бы применить, они не применяли из-за наличия бойцов ближнего боя.
Вообще, обладатели Дара силы могли выкрутиться из многих сложных ситуаций. Огонь на них не действовал из-за крайней устойчивости тел, древесные корни можно было разорвать, а из болота выскочить, воспользовавшись тем, что
Однако это, фактически, было равнозначно стрельбе по своим ногам. Магия стихийников в таком случае не полностью достигала противника, а бойцам было необходимо думать ещё и о защите от магии своих же союзников.
К тому же реальными противниками магов таких высоких ступеней могли стать лишь соответственно сильные монстры. А на них, как и на обладателей Дара силы, такие простые приёмы не действовали.
А потому, хотя маги высоких ступеней могли применять невероятно масштабную магию, в большинстве случаев они этого не делали. Вместо этого они сосредотачивались не на размахе, а на эффективности.
Фаербол размером с дом мог быть заменён огненным копьём из концентрированного пламени, куда более горячим и разрушительным. Вместо обычного леса на площади целого поля можно было вырастить один древесный корень, по прочности в десятки раз превосходящий сталь. А зыбучие пески, точечно засасывающие ноги врага и не отпускавшие, как бы он не вырывался, были куда эффективнее просто очень большого болота.
Тем не менее, в момент, когда девять стихийных магов, каждый из которых мог бы в одиночку вырезать весь королевский клан Тхалсы, одновременно использовали свою магию на площади в несколько десятков квадратных метров, окружающему миру пришлось ой как несладко.
Жар пламенного копья от двух наших магов огня, ударившего в морду Кантарики, в секунду заставил вспыхнуть траву и сухую кору окружающих деревьев.
Корень — совместное заклинание магов дерева и стали, на вид настолько плотный и гладкий, будто действительно был металлическим, обвивший левую заднюю лапу медведицы, начал буквально вытягивать жизнь из всей окружающей фауны, лишь усугубляя эффекты огненной магии.
Зыбучие пески, хоть и появились лишь под правой передней лапой Кантарики, судя по тому, насколько вдруг стали зыбкими и неустойчивыми создаваемые Сколем платформы, косвенно воздействовали вообще на всю почву в окрестностях.
Водная и ледяная магии, объединившиеся в сковавший правую заднюю лапу айсберг, высушили воздух ещё сильнее и, вопреки логике, подняли его температуру на несколько десятков лишних градусов.
От молнии, заставившей шкуру Кантарики искриться будто рождественская ёлка, в стороны словно капельки стали разлетаться десятки и сотни шаровых разрядов, насквозь прожигавших даже толстенные стволы древних исполинов.
Однако самым эффектным, на мой взгляд, было заклинание от моего лучшего приобретения на эту экспедицию.
Его звали Зайв и он точно не был красавчиком. Сгорбленный, низенький, одна нога заметно короче
Вообще одарённые очень редко когда были действительно уродливы. Даже в телах стихийных магов постоянно циркулирующая мана за долгие годы постепенно исправляла большинство дефектов. Однако то ли Зайву не повезло с генетикой, то ли дело было в его крайне специфичном Даре, но на него этот принцип не распространялся.
Хотя, возможно, дело было в том, что он стал одарённым не когда был подростком, как большинство членов крупных кланов, а уже в относительно зрелом возрасте, в двадцать пять.
С учётом того, что сейчас ему было тридцать восемь, и того, что чем ты старше — тем сложнее продвигаться по ступеням, Зайва можно было назвать поздним гением. За тринадцать лет с нуля добраться до шестой ступени, даже при поддержке сильного бога было не так-то просто.
И гением он был не только в плане скорости развития. Зайв был единственным одарённым из всех, кого я знал, кто смог каким-то совершенно невероятным образом выйти за рамки собственного Дара.
Вернее, двух Даров. Его бог обладал одновременно Даром силы и Даром исцеления.
По всем разумениям это была комбинация, идеальная для эдакого берсерка, врывавшегося в гущу сражения, кромсавшего врагов направо и налево, параллельно исцеляя все полученные травмы. На самом деле все в клане Зайва так и сражались.
Все, кроме низкорослого, не способного из-за горба и ног разной длины свободно двигаться, парня. На самом деле именно из-за того, что никто не верил, что из него выйдет что-то путное, ему и не позволили стать одарённым вместе со сверстниками. Дар у бога всё-таки был не бесконечный и «кому попало» его раздавать было нельзя.
Тем не менее, путём, о котором Зайв наотрез отказался говорить, он всё-таки добился получения заветного статуса одарённого более чем на десять лет позже нормы. А потом превратил комбинацию двух Даров, всеми используемую для безудержного хаотичного боя, в поразительную «стихийную» магию.
Своими глазами, способными видеть жизненную ауру и, отчасти, ману, я отчётливо видел, как от Зайва к Кантарике стремительно вытягивается узкий конус серости. Всё, что попадало в него: растения, бойцы ближнего боя, занимавшие свои позиции перед атакой и, разумеется, сама медведица — становилось будто бы более бледным и блёклым.
Согласно объяснению Зайва, однажды, ещё до того, как получил Дар, он подумал: «Что если представить в роли болезни не простуду, а саму силу?» Напрямую этого он не говорил, но в этот момент я очень хорошо понял, насколько он тогда завидовал одарённым своего клана. Никому не нужный горбун, наверняка унижаемый и презираемый всеми, кому не лень.
И когда он стал одарённым сам, эта мысль после десяти лет экспериментов вылилась в совершенно контринтуитивную идею исцеления силы. И на самом деле это была действительно гениальная мысль.