Позитив
Шрифт:
Мужчина ловко наклонил ее, подставив крепкую руку под спину, еще раз закрутил в своем вихре и вернул на место на скамеечке. Галантно поклонился и, танцуя, продолжил свой путь.
Увидев, что его фотографируют, мужчина снова снял шляпу, чуть наклонился вбок, держа ее вверх полами, затем подкинул, ловко поймал и вернул на место, по привычке сдвинув.
Роману не терпелось посмотреть фотографии. Если их сделать черно-белыми, они станут еще более выразительными. Он ухватился за эту мысль, задумавшись об ее истоках. Фотографией он занимался около часа, и то лишь глядя
Он понял, как на самом деле хотелось получить запретный плод. А потом вспомнил источник черно-белого цвета, и улыбка сползла с лица.
***
Когда не стало мамы, а папу забрали в тюрьму, Рома стал жить у бабушки Кати. Возраст у нее был немолодой, но опекунство в местной администрации пошло на встречу: в родном доме все лучше, чем в детском. Бабушка еще работала, так что могла их содержать. Других кандидатов-родственников у сироты больше не было.
Они жили дружно. Бабушка кормила его домашними пирогами, устраивая празднества с фирменным – вишневым, помогала справляться с уроками, приглядывала, чтобы его никто на улице не обидел, а по вечерам просила почитать ей вслух.
Бабушка с внуком не говорили о том, что произошло. Даже старались избегать тем, связанных с его родителями. Маленький Рома думал, что бабушка забыла про его маму, все-таки немолодая уже, память слабенькая. Но однажды застал ее плачущей.
Рома давно отправился спать, однако из-за духоты долго ворочался по мягкой постели. Поняв, что просто так не уснет, он решил сходить на кухню выпить стакан воды.
Спальня, где он теперь жил, когда-то была маминой, она выходила в другую комнату – зал. Сразу справа от его дверей стоял старенький телевизор на тумбочке. Дальше колыхались шторы от приоткрытого балкона.
Рома посмотрел влево. Диван, где обычно спала бабушка, был еще не разобран. Мальчик прошел у шкафов, закрывающих стену слева, до следующей двери. В кладовке находилась швейная машинка, были разложены клубки шерстяных нитей, спицы, куски ткани, защемленные в большие круги. Бабушка любила рукодельничать, сделав из кладовки свою мастерскую.
Если она рукодельничала, то крашенная деревянная дверь освещалась по периметру. Сейчас привычного желтоватого прямоугольника не было.
Откуда-то справа он услыхал всхлипывание. Рома направился в сторону темной кухни. Хотя это странно: если бабушка там, то почему не включает свет? Или решила сэкономить?
Мальчик пошел к арке, часть которой перекрывал стеллаж с книгами. Всхлипывание повторилось. Рома на цыпочках, стараясь не шуметь, дошел до коричневых полок и выглянул из-за потрепанных корешков.
Бабушка сидела у окна на табуретке, ссутулившись над какой-то бумажкой, и плакала. Поднимала глаза на освещающую помещение луну, крестилась, горько вздыхала и снова опускала глаза на листок.
Скрипнула половица, но бабушка не услышала звук из-за шума с оживленной дороги за окном. Она снова перекрестилась и достала из квадратного кармана кофты без рукавов платок.
Рома не знал, что делать. Пить
Неожиданно табуретка отодвинулась, бабушка встала, продолжая смотреть куда-то на луну и прижав листок к груди. Рома растерялся еще больше. Добежать до своей комнаты он не успеет, и половицы могут скрипнуть. Выйти сейчас, будто, он только что встал, – бабуля не поверит: внук врать не умел. Хуже будет, если она обнаружит, что он спрятался и следит.
Пожилая женщина еще раз перекрестилась, вздохнула, положила листок на стол и направилась к выходу. Рома шагнул за стеллаж с книгами, боясь, как бы звук молотившегося сердца не выдал его присутствия. На всякий случай затаил дыхание, закрыв рот ладонями, чтобы случайно не выдохнуть.
Бабушка, едва шаркая тапочками по кругловатым доскам пола, прошла мимо стеллажа в ванную. Внук услышал, как щелкнула задвижка, а потом полилась вода.
Самое время бежать обратно в постель, но любопытство раздирало: что заставило бабушку плакать? Он прошел на кухню. На столе лежала черно-белая фотография мамы.
Она была красива. Клетчатая рубашка с закатанными рукавами, руки в садовых перчатках. Локоны чуть растрепаны и взгляд удивленный, будто она не ожидала этого кадра.
Эту рубашку Рома помнил, мама как раз ее надевала перед тем днем.
Почему мама умерла? За что папу посадили в тюрьму? Вопросов у подрастающего мальчика становилось все больше, однако бабушка не хотела на них отвечать.
Вода в ванной прекратила литься. Рома поцеловал черно-белую маму на фотографии, положил фотографию на стол и побежал в свою спальню, надеясь, что бабушка ничего не услышит.
***
Вздохнув от своего воспоминания, Рома повернул налево, к другой площадке для отдыха и увидел старичка. Он добродушно улыбался в белые усы, опершись обеими руками в тросточку и положив сверху подбородок.
Опрятный дедушка был одет в брюки в мелкую клетку, однотонную светлую рубашку, бежевую ветровку и кепку в крупную клетку, из-под которой виднелись белые локоны. Пожилой денди, не иначе!
Мужчина с интересом смотрел за всем, что происходит вокруг, улыбался прохожим и радовался солнечному деньку. Роман навел объектив фотоаппарата. Дедушка подмигнул, а потом расхохотался. Вся гамма позитива, исходящего от него, осталась на кадрах.
Интересно, о чем думал седовласый мужчина? Может, вспоминал свою молодость, свои лета, когда он был ровесником Ромы. Додумать парень не успел. Из кармана донеслась тихая трель телефона, на дисплее высветилось «Альберт» – хозяин кафе.
Рома вздохнул: вслед за повышением, как правило, следует отсутствие свободы. А с появлением мобильников искать подчиненных стало значительно проще. Интересно, как раньше главные начальники добирались до нижестоящих без сотовой связи?