Познание французского языка
Шрифт:
— Подумала, можешь не продолжать…
— И что это означает, это твое подумала? Твое подумала это что?
— Не знаю!
— Я так и поняла! Она не знает… А кто будет знать? Зачем ты вообще ко мне ходишь, кругами вокруг, да около… Ты, Котенок, вообще, определись уже как-то со всем этим! И потом, я ведь…
— Ну, ладно, тебе… Ну, что? ты мне решила поплакать? Ведь ты же сильная! Я знаю! Вон, как меня запросто, раз!
— Раз, на раз не приходиться! Вот ты сидишь у меня на коленях и думаешь, как бы мне ее обмануть
— А раз знаешь, тогда зачем спрашиваешь?
— А иди ты отсюдова, засранка! Давай, мотай! Пошла вон!
Вон я, конечно же, не пошла, а села напротив и пока она угрюмо наливала себе очередную рюмку и пила, словно меня не замечая, я сидела и безучастно за ней наблюдала…
Интересно, что же ее остановило? Может, не хочет с малолеткой связываться и боится насильничать? Нет, такая уже ничего не боится! Эта уже Крым — рым и медные трубы и все прошла, и к тому же к ней уже бабы, и чуть ли не толпой… Интересно, и что она с ними делает?
Так, потом у нее как — нибудь расспрошу…
А ты что же, серьезно считаешь, что она так и будет с тобой и дальше?
Будет! И еще как!
К тому же это ее первая попытка, а потом будет и вторая, и третья, и…И сколько ты будешь ей голову морочить? Да она просто выставит тебя и все! Нужна ты ей?
Выставит! Запросто! Что ей стоит. Посмотри на нее, вон, какая она мощная! Ей бы в деревне, да на ней, как на тракторе можно пахать … Постой, что-то она увлеклась и так я, чего еще доброго, ничего от нее не узнаю…
— Может, хватит уже?
— Отвали!
— Ты уже почти всю бутылку вылакала!
— Не твое собачье дело!
— Хамишь?
Она беззвучно мотает утвердительно головой…
Ой, ой, ой! А глаза — то ее совсем пьяные! Нет, пить-то она совсем не умеет, не то, что она со своими курицами в сауне, или, где там она с ними еще общается? О, там она, наверняка, с ними и такое с ними? Так, потом, сейчас ее надо как-то в себя привести. Смотри ты, она засыпать начинает!
— Эй, Сисястая! Ты чего, спать решила? Ты же мне обещала рассказать…
Она, молча, не открывая глаз, раз мне и показала — дулю!
Вот тебе и раз! И что теперь?
А что потом?
Она сидела, развалившись, напротив. И пока я выходила по своим надобностям, то она сползла, безобразно завалившись на бок, при этом одна ее грудь вылезла и вывалилась наружу из-под лифчика и халатика, небрежно накинутого прямо на голое тело, обнажая довольно чистую и ярко молочную белую кожу груди с небольшим и не кормящим соском…
Я как вернулась, так и стояла в нерешительности, не зная, что можно, а чего опасаться.
А опасаться было надо, так как она отчаянно дралась, как мужик, особенно, когда к ней кто-то, когда она была пьяная. Об этом все знали и никогда к ней не заходил, пока она сама после пьянки не выходила. И на этот раз все было именно так.
Я стояла и не знала, что же мне с ней дальше предпринимать?
С одной стороны, можно было ничего не делать и сесть напротив, подремать самой, тем более, что ночь накануне я очень плохо спала.
Какое-то ощущение неприятности преследовало меня этой ночью. Я встревожено, среди ночи проснулась, полежала, успокаиваясь, и все никак не могла понять, что же меня разбудило. Перебирала все события последних дней, но так и не разобралась и вот сейчас, можно сказать, что я стояла в метре от разгадки своих переживаний и плохих опасений. Может, оттого я, к ней и усесться на ноги согласилась? Уж слишком тревожно мне на душе было.
Что же она, интересно, знает? Это как-то касается меня, Мишки или… Вот! Вот, что оказывается, так меня тревожит! Подозрения…
Какие еще подозрения? А, вот, такие-насчет Мишки! Мишки? Да, его и…
Так, стоп! Даже себе и не мысли!
Нет, мне надо и во что бы — то ни стало с ней разобраться и все у нее выяснить. О том, что она знала, не приходилось сомневаться! Временами, казалось, что она знает все и обо всех, столько у нее было сведений, и столько она сама могла логически вычислить. Интересно, о чем она знала на этот раз?
Терзаемая неясностью, я решила все — таки, к ней приблизиться, тем более, как мне показалось, появился повод — ее обнаженная грудь, которую надо поправить. Подошла и присела рядом с ее головой. Сижу и впервые ее так спокойно и пристально рассматриваю…
Да, красивая и добротная женщина! По крайней мере, о ней не скажешь, что ее мало. Много и даже с некоторым излишком, вон, этот излишек у нее вывалился и мне его надо…
Так и как же мне это лучше сделать? Может разбудить? И что тогда? Сказать ей. Ну и как я ей об этом скажу? Что, мол, Василиса, у тебя грудь обнажилась, так что ли? А если она решит, что это я ее специально вытащила…
Чушь! Самая настоящая чушь! Вот сейчас я… Так… Вот, сейчас…
Пробую слегка приподнять ее тело, но… Ой и тяжелая же она? Интересно, в ней сто килограммов или же больше? При ее росте, наверняка не менее того, тем более, при таких формах женщины…
Она спит и даже слегка похрапывает, выдыхая пары алкоголя прямо мне в лицо. Нет, мне надо, либо поправит ей то, что решила, либо уходить подальше, потому как я скоро стану точно такой же пьяной от ее выдохов. Итак, я осторожно…
Протянула руку, пальцы неожиданно утонули в мягкой и чуть прохладной снаружи, но такой неожиданно теплой ткани в глубине груди.
А она у нее очень мягкая, а еще… Так, достаточно, пусть уже так и останется, тем более ее сосок… А он смешной! Нет, правда! Хорошенько рассмотрела его, ореол и его бледно-розовый, нежный овал вокруг такого комично свернувшегося на бок, и как бы наполовину утопленного за овалом груди сосок.