Познание России: цивилизационный анализ
Шрифт:
224 Ахиезер А.С. Указ. соч. Т. 1. С. 412.
225 Дольник В.Р. Вышли мы все из природы. М., 1996. С. 114.
226 Зубов А.Б. История религий. М., 1997. Кн. 1. С. 255.
227 Кривицкий В. Я был агентом Сталина. Записки советского разведчика. М., 1996. С. 143.
228 Одесский М., Фельдман Д. Поэтика террора. С. 53.
229 Ахиезер А.С. Указ. соч. Т. 1. С. 226.
230 Левандовский А. Бомбисты // Родина. 1996. № 4. С. 56.
231 Кривицкий В. Указ. соч. С. 288.
232 Кантор В. «…Есть европейская держава». Россия: Трудный путь к цивилизации. М., 1997.
233 Горький М. Несвоевременные мысли. Заметки о революции и культуре // Антология самиздата. Том 1. Книга 1. М., 2005. С. 311.
234 Модернизация в России и конфликт ценностей.
235 Ивахненко Е. Указ. соч.
236 Дугин А. Великое «Да» // Завтра. 1997. № 50.
237 Ритуал жертвоприношения — коллективное моделирование. Поздний, бесконечно опошленный и лишенный сакральных смыслов вариант индивидуального моделирования пороговой ситуации (хотя и на глазах зрителей) — так называемая «гусарская рулетка».
238 Королев С. Донос в России. М., 1996.
239 Королев С. Донос в России // Дружба народов. 1995. № 2 С. 138.
240 Хархордин Олег. «Проект Достоевского» // Pro et Contra: Осень. М., 1997. С. 50.
241 Гоголь Н.В. Духовная проза. М., 1992. С. 137.
242 Королев С. Донос в России. М., 1996. С. 68.
243 См.: Очерки истории российской внешней разведки. М.г 1997. Т. 3. С. 104–105.
244 Плотно охранялась западная граница СССР. Граница же по среднеазиатскому периметру была прикрыта значительно слабее. Поэтому и Бажанов и Мясников уходят из Союза через среднеазиатскую границу.
245 Ради скрупулезности можно еще упомянуть начальника УНКВД по Дальневосточному краю Г. Люшкова, бежавшего в Японию на самолете.
246 Бажанов Б. Воспоминания бывшего секретаря Сталина. М., 1990. С. 228.
247 Неизвестная Россия. XX век. Т. IV. М., 1993. С. 13.
248 Зубов А.Б. История религий. М., 1997. Кн. 1. С. 88.
249 Шурыгин В. В спецназе у «Гюрзы» // Завтра. 1977. № 43.
250 Каневский Л. Каннибализм. М., 1998. С. 141–146.
251 Там же. С. 56.
252 Там же. С. 149.
253 У каждой эпохи свои роскошные одеяния. Роскошь — знак принадлежности к власти над животами подданных. В конце 30-х XX века не было в России ничего роскошнее, чем сталинский френч, форма сотрудника ОГПУ или одеяние прокурора.
254 Атабеков Г. Секретный террор: Записки разведчика. М., 1996. С. 51.
255 К примеру, Берия отчетливо осознавал исчерпание фазы самоистребления и планировал спускание ситуации «на тормозах», что для него, как непосредственного исполнителя террора, было единственно возможной стратегией.
256 Мы не говорим об общих цифрах погибших, они выше на порядок. Речь идет о непосредственно казненных.
257 Геллер М. История Российской империй. М., 1997. Т. 3. С. 250.
258 Ивахненко Е. Указ. соч.
Глава XI
МЕХАНИЗМЫ КУЛЬТУРНОЙ ДИНАМИКИ И СМЕНА ПОКОЛЕНИЙ
ПОКОЛЕНИЕ В КОНТЕКСТЕ ДИНАМИКИ
Такие понятия, как «развитие», «динамика» вообще и «динамика культуры» часто используются нами безо всякой рефлексии, как обозначение неких достаточно очевидных процессов. Говоря о динамике культуры, мы утрачиваем внутреннюю противоречивость, парадоксальность, в некотором смысле, невозможность развития. В природе развития заключено неустранимое противоречие между устойчивыми, системообразующими характеристиками развивающегося объекта и процессом изменений. Развиваться может лишь то, что имеет устойчивую сущность, структуру. Развитие же отрицает эту сущность и в то же время сохраняет ее.
Сплошь и рядом развитие трансформирует привычные формы и порождает новые, казалось бы, незнакомые очертания. Однако проходит время и непредубежденный наблюдатель обнаруживает, что новые формы скрывают несколько трансформированную исходную природу. Выясняется, что наше вчерашнее представление о сущности развивающейся культуры было более поверхностным, чем нам этого хотелось бы. Трансформирующаяся культура утрачивает черты и атрибуты, представлявшиеся еще вчера коренными и непременными, но парадоксальным образом сохраняет некоторые глубинные характеристики. Как проясняется, сущность заключена в этих, открывающихся нам по мере развития, характеристиках. Поколения русских монархистов жили в убеждении, что православие и самодержавие составляют глубинную суть России. Слова Максимилиана Волошина «С Россией кончено, на последях ее мы прогалдели, проплевали…» выражали убеждение миллионов людей. Прошло несколько десятилетий, и обнаружилось, что СССР — всего лишь, новый лик той самой России. А значит, суть ее не в православии с самодержавием. Суть эта глубже и прозаичнее. Она предполагает империю, сакральный статус государства, патерналистский космос и многое другое, а православное царство или большевистская идеократия — лишь формы реализации исходной сущности.
Классическая философия покрывает обозначенные нами процессы понятием диалектики развития. Применительно к теме исследования противоречия развития находят свое выражение в антиномии динамики культуры и качественной определенности, ограниченности, устойчивости поколения. Понятие «поколения» не рождает особых теоретических сложностей в своем определении. Культурное поколение, или поколение в историко-культурном смысле: часть общества, объединенная общностью времени вступления во взрослую жизнь, осознавшая себя как особое целое и признанная в этом качестве всем обществом, сформировавшая специфический социокультурный универсум (систему эстетических предпочтений, стиль жизни, дискурс, жизненный сценарий), преломившая в специфическом, присущем поколению, как актуальные проблемы эпохи, так и универсальные характеристики отечественной культуры.
ПОКОЛЕНИЯ В РОССИЙСКОЙ ИСТОРИИ
Демографы насчитывают три-четыре генерации за столетие. В российской истории XVIII–XX вв. полноценные, удовлетворяющие перечисленным выше признакам, поколения формируются в соответствии с иной логикой. Смена поколений задается не столько нормальным процессом замещения отцов детьми, сколько конвульсиями отечественной истории. Новые поколения возникают в переломные, кризисные эпохи, когда пресс государственного нивелирования ослабевает, максима «шаг вправо, шаг влево считается за побег» временно утрачивает свою актуальность и возникает потенциальная возможность вариабельного поведения, возможность сколько-нибудь нетривиальной самореализации. Поколение Петра I доживает до середины XVIII в. и замещается поколением Екатерины Великой. Герои следующей эпохи — Чацкий и Онегин, отделяют себя от людей екатерининского чекана. В историю вошло поколение декабристов, и для его возникновения потребовались Великая французская революция, эпоха наполеоновских войн и Отечественная война 1812 года. Эпоха Николая I не способствовала поколенческому самоопределению. Но кризис николаевской России, и эпоха Великих реформ созидают шестидесятников XIX в. Эпоха Александра III демонстрирует очередное безвременье.
Следующее поколение связано с Серебряным веком. Срок этого блистательного поколения был короток. Катастрофа Первой мировой, большевистская революция и Гражданская война задали новую эпоху. Поколение Революции и Гражданской войны сменяет поколение Серебряного века. Нормального вхождения нового поклонения в жизнь не случилось. Поколение Революции вытолкнуло людей Серебряного века за пределы страны259. Столь же скоротечным было историческое снятие поколения Революции. Срок этого поколения исполнился в середине 30-х. Оно сгинуло в лагерях и расстреляно в подвалах Лубянки. К началу Отечественной войны от поколения оставались совсем немногие, сломленные страхом и замкнувшие свои уста. На смену наркомам, комиссарам, писателям и поэтам, созданным Революцией, пришли люди со стертыми лицами, порождения сталинского безвременья. Отдельные, младшие, представители поколения Революции дожили до 60-х и даже 70-х годов (Пастернак, Ю. Олеша, В. Катаев). Они мощно прозвучали под конец жизни, но это был уже свет давно погасшей звезды. Так воспринимали они себя самих, так воспринимал их читатель.