Познание России. Заветные мысли (сборник)
Шрифт:
И не только близким. Дмитрий Иванович довольно часто бывал в Англии. Его английский коллега и биограф Т. Торп, называя Менделеева «бельмом на глазу для российской бюрократии», поясняет: «Как неоднократно указывалось, то, что его часто посылали за границу, было на самом деле плохо замаскированными попытками держать его на приличном расстоянии от дома. Что ж, если не хотят слушать чиновники, остается уповать на распространение печатного слова, которое может дойти до непредубежденных, умных людей, способных “Заветные мысли” воплотить в реальные дела».
Следом за «Заветными мыслями» Менделеев надиктовал и написал книгу «К познанию России», выпущенную издателем А. С. Сувориным
У Менделеева остается ощущение, что не все сказано. И он тут же, не жалея сил, торопясь, а потому не очень заботясь о стиле и форме изложения, приступает к «Дополнениям к познанию России». Вступление и первую главу успевает отослать в типографию. На рабочем столе осталась рукопись, обрывающаяся на словах: «В заключение считаю необходимым хоть в самых общих чертах высказать…»
Красный дом» — ВНИИМ, где была последняя квартира Д. И. Менделеева (1897–1907)
11 января 1907 года, в четверг, Менделеев принимал в Главной палате мер и весов нового министра торговли и промышленности Д. А. Философова. По словам сотрудника ГПМВ физика Н. Г. Егорова (к слову, занимающего после Менделеева пост управляющего палатой до 1919 года), Дмитрий Иванович «был очень доволен посещением», а «при возвращении домой на сильном ветру (его вел под руку служитель) простудился и уже с утра пятницы почувствовал недомогание». Больше он из дома не вышел. Плеврит перешел в катаральное воспаление легких, и в 5 часов утра 20 января (2 февраля по новому стилю) 1907 года Д. И. Менделеев скончался.
«Быстро разошлось это печальное известие по городу, — свидетельствует Н. Г. Егоров, — Множество телеграмм и писем, полученных вдовою Д. И. Менделеева Анной Ивановной, университетом, Физико-химическим обществом, Главной палатой мер и весов, статьи и заметки, помещенные как в русских, так и немецких, английских, американских, французских, итальянских и др. газетах, показали, что утрата Дмитрия Ивановича не только в России вызвала неподдельное горе, но весь ученый мир потерял в нем одного из лучших и популярнейших своих представителей».
«Когда приехала я, Дмитрий Иванович лежал уже в зале на столе, величавый и спокойный, со сложенными крестом руками, и застывшее красивое лицо его, казалось, говорило: “Теперь я знаю то, что скрыто от вас, еще живущих…”
Во время похорон Дмитрия Ивановича самое сильное впечатление на меня произвела эта несметная толпа народа, провожавшая его к церкви Технологического института и, после отпевания, на Волково кладбище. Двигалась она сплошной темной тучей по зимним улицам города. <…>
Колыхание венков, металлический гроб, который студенты, чередуясь, несли на руках до самой могилы, черные флаги на здании Технологического института, зажженные днем фонари и всюду народ — юноши, женщины, старики — все это оставило неизгладимое и возвышенное впечатление».
(Из «Семейной хроники…» И. Я. Капустиной-Губкиной)
Похоронили Дмитрия Ивановича недалеко от могил матери и старшего сына Владимира, флотского офицера, решившего в 1898 году посвятить себя научной деятельности, но вскоре скоропостижно скончавшегося. Ученым-метрологом стал сын Менделеева от второго брака — Иван. Он был профессором Всесоюзного научно-исследовательского института метрологии имени своего отца. А младшая дочь Менделеева, Мария, по специальности агроном, с 1934 года до самой смерти (1952) была директором музея Д. И. Менделеева в Ленинградском государственном университете.
Бронзовый памятник Д. И. Менделееву работы И. Я. Гинцбурга перед зданием Всесоюзного научно-исследовательского института метрологии им. Д. И. Менделеева в С.-Петербурге
В Советском Союзе отношение к имени, памяти, наследию Менделеева было вроде бы почтительным. Однако подлинные социально-философские и политические воззрения ученого замалчивались как в научно-популярной, так и в исследовательской литературе, а из оригинальных текстов признанные крамольными места просто изымались цензурой. Ну нельзя было передового, свободолюбивого ученого показывать сторонником исключительно капиталистического пути развития. А между тем, не закрывая глаза на различные отрицательные явления, связанные с капиталистическими отношениями, Менделеев утверждал: «Перескочить через капитализм — утопия»— и считал, что «право собственности составляет одну из основ всего общественного устройства, назначенного для обеспечения как личностей, так и их взаимностей». Менделеев не верил в обязательность капиталистической эксплуатации, резонно замечая в той же работе «Учение о промышленности» (1901), что «привычка действовать созидательно… неизбежно родит свою новую дисциплину; она основывается не на вражде и встрече интересов, а на согласии и общении, которые и дают новые способности».
Нет ничего удивительного, что такую «капиталистическую пропаганду», вышедшую из-под пера авторитетного ученого, от советского читателя скрывали, хотя и вынуждены были отмечать: «Менделеев никогда не был сторонником социализма, — более того, он боялся и чурался этого слова» («Правда», 02.02.1937).
При подготовке к изданию в 30–50-е годы XX века Академией наук СССР 25-томного собрания сочинений Д. И. Менделеева из его книг, статей, очерков, писем, автобиографических заметок вымарывались слова, предложения, абзацы…
Такая вот редактура. Однако по-настоящему, во всю ширь развернулась цензура, когда дело дошло до издания «Заветных мыслей», «К познанию России» и «Дополнений к познанию России». При их публикации в 1952–1954 годах в XXI, XXIII и XXIV томах «академического» собрания из них в целом было изъято около 8 печатных листов, что по размерам составляет среднего объема книгу. Даже мизерным по тем временам тиражом боялись их обнародовать! Но даже заведомо неполный, искаженный текст порою снабжен там оскорбительными в отношении Менделеева редакционными примечаниями.
Каких бы проблем ни касался Дмитрий Иванович — будь то проблемы народонаселения, фабрично-заводской промышленности, сельского хозяйства, внутренней и внешней торговли, науки, высшего и среднего образования, политического устройства России, международных отношений и т. п. — везде красной нитью проходит, с одной стороны, предостережение от, возможно, ждущих страну революционных «гибельных потрясений», с другой — последовательная защита эволюционных, «постепенных, но решительных перемен», при посредстве которых только и возможны действительное процветание и прогресс горячо любимой Менделеевым России.