Познер о «Познере»
Шрифт:
Еще один пример — вопрос о том, к чему стремятся США в своей внешней политике: к тому, чтобы сохранять равновесие, покой в мире, или к тому, чтобы изменить мир? Любой выбор — подобно плохому шахматному ходу — позволит оппоненту перейти в атаку. Что делает Госсекретарь? Она совершает два хода в одном, говоря, что США стремятся и к первому, и ко второму. Ну, а потом обосновывает.
В России, особенно в некоторых властных кругах, бытует мнение, будто США хотели бы видеть Россию слабой и беспомощной. Эта точка зрения не нова. Можно заменить США любой другой западной (впрочем, и восточной) страной или организацией, уходя при этом в глубь истории. «Окопная» психология, менталитет «круговой обороны» постоянно проявляются в том, как Россия — имперская ли, советская ли — строит свои отношения с окружающим миром. Не могу сказать, что понимаю
Очевидно, что слабая страна, но вооруженная, в том числе ядерным оружием, гораздо опасней сильной. Слабая страна непредсказуема, она живет в состоянии страха, постоянных опасений, глубоких подозрений и недоверия. Сильная страна, напротив, уверена в себе и не будет действовать под влиянием таких эмоциональных, лишенных логики факторов, как страх, подозрения и прочее. Когда Хиллари Клинтон говорит, что Америка заинтересована видеть Россию сильной, она выражает совершенно реальный интерес ее страны. (На всякий случай напоминаю: сильная Россия вовсе не означает слабую Америку.)
Я хочу обратить особое внимание на слова Клинтон о том, что американцы больше верят в будущее России, чем мы сами. Это означает, что упаднические, нигилистические, циничные настроения, которые и в самом деле характерны для нынешней России, особенно среди людей более образованных, более имущих, более «продвинутых», известны американскому руководству.
Пожалуй, более всего меня удивило, насколько откровенно ответила госсекретарь на вопрос о главных проблемах Америки и особенно о том, как функционирует демократия. Эта тема сегодня занимает внимание многих, высказывается мнение, что демократия как политическая система исчерпала себя и становится тормозом; другие утверждают, будто демократия оттеснена крупным капиталом, который и есть сила, диктующая порядок в мире, в том числе в так называемых демократических странах. Это тема для другой книги, но слова Государственного секретаря США о том, что среди главных проблем страны на первом месте стоит функционирование демократии, — это, на мой взгляд, настоящая сенсация. Хотя мало кто обратил на нее внимание.
И последнее: когда Хиллари Клинтон назвала главным достоинством человека умение прощать, я вздрогнул. Вспомните ее турбулентные отношения с Биллом, историю Моники Левински, которая чуть не стоила Биллу Клинтону президентства и семьи, и вы поймете: этот ответ говорит о Хиллари Клинтон больше, чем любые многостраничные исследования.
Кирсан Илюмжинов
шахматист, политик, предприниматель
В. ПОЗНЕР: Глава Республики Калмыкия, президент ФИДЕ Кирсан Николаевич Илюмжинов. Знаете, я за свою довольно долгую жизнь встречал множество людей. Но впервые вижу человека, который утверждает, что он побывал на межкосмическом, межпланетном корабле с инопланетянами. Причем случилось это в сентябре 1997 года — правильно? Это правда так и было?
К. ИЛЮМЖИНОВ: Конечно, это было, я рассказывал об этом несколько раз в интервью, даже телеканалу «Би-би-си» в 1998 году.
В. ПОЗНЕР: Повторов не было?
К. ИЛЮМЖИНОВ: Нет. Но такое случилось, и как к этому относиться? Можно и с иронией. Но я верю в это, я с ними общался, видел. Это произошло в субботу, 18 сентября 1997 года. Я собирался в Калмыкию и вечером приехал домой на квартиру в Леонтьевском переулке, в Москве. Почитал книгу, посмотрел телевизор, пошел отдыхать. И когда уже засыпал, почувствовал вдруг, что балкон открылся, и кто-то зовет. Подошел, смотрю — такая полутруба полупрозрачная. Я зашел в эту трубу и увидел людей в желтых скафандрах. Меня часто спрашивают, на каком языке я с ними общался. Наверное, на уровне мысли, потому что не хватало немного кислорода, воздуха. Дали мне понять: «Вот здесь немного потрогайте, все будет нормально». И затем состоялась экскурсия по этому кораблю. Они сказали: «Сейчас нам нужно пробы взять с одной планеты». Я спросил: «Почему вы не ходите в прямой эфир по телеканалам и не говорите, что вы находитесь здесь, смотрите, общаетесь с нами?» Ответили: «Мы еще не готовы к встрече». И после так же обратно вернули. Я, наверное, не поверил бы в это, если бы не было троих свидетелей — моего водителя, министра и моего помощника, которые утром приехали и обнаружили, что меня нет (у них свой ключ был). Вещи на месте, балкон открытый — последний этаж. Посмотрели, начали звонить знакомым, затем собрались на кухне, обсуждая, куда еще позвонить, куда обратиться — потому что ничего не тронуто, квартира была закрыта. И вдруг я выхожу из спальни и говорю: «Готовьте яичницу, надо в аэропорт торопиться». Они спрашивают: «Где был?» «Летал. На тарелке был», — отвечаю. Они обиделись: «Мы тебя серьезно спрашиваем». После сели, начали логически рассуждать: все это время, около часа, они находились в квартире и меня не видели, один был в зале — мимо него я никак не мог пройти, и появился я из спальни, из которой дверь была открыта на балкон. Еще долго потом, несколько месяцев, они не могли отойти от шока. Я и сам до сих пор, беседуя с ними, верю и не верю в это.
В. ПОЗНЕР: Интересная история. Теперь перейдем к вопросам. Владимир Федорович Богат: «Вы в достаточно молодом возрасте вступили в КПСС, затем в партию «Единая Россия». Это продиктовано желанием соответствовать имиджу представителя номенклатуры? Или вы руководствовались собственными убеждениями?»
К. ИЛЮМЖИНОВ: Я в детстве очень любил книгу «Как закалялась сталь» Островского. И Павка Корчагин был моим любимым героем. Я всегда жил по принципу: «Кто, если не ты, когда, если не теперь?» В то время хотелось сделать в жизни что-то значимое. В партию я вступил в 18 лет, когда служил в Северо-Кавказском военном округе. И написал заявление, чтобы меня отправили в Афганистан, — как раз наши ввели туда войска. Затем, уже будучи президентом Республики Калмыкия и членом Совета Федерации, я продолжал думать о том, что надо что-то менять, активно работать. Мы провозгласили: «Единая Калмыкия в единой России» — и это не какая-то конъюнктура, наверное, это искренность, стремление трудиться на благо.
В. ПОЗНЕР: Арсен Рафаелович Теванян: «В 2003 году вы ездили в Багдад поддерживать Саддама Хусейна. Вам что, близки были его политические взгляды?»
К. ИЛЮМЖИНОВ: Я начал туда ездить с 1993 года — мы там организовывали Вавилонский фестиваль. И в 2003 году действительно я был там, но покинул Багдад за полчаса до начала бомбардировок американскими войсками. Я дружил с Саддамом Хусейном и с двумя его сыновьями. Удэй, старший сын Саддама, возглавлял национальный олимпийский комитет и был президентом шахматной федерации — мы несколько шахматных турниров там проводили. В общем, мне интересно было с ними общаться.
В. ПОЗНЕР: Вопрос был задан другой. Вы симпатизировали политическим взглядам Саддама Хусейна?
К. ИЛЮМЖИНОВ: Он был истинным лидером, президентом, который хотел что-то сделать для своей страны, хотел, чтобы сняли эмбарго, санкции ООН. Я видел, как страдали простые люди, дети, ведь туда нельзя было завозить даже карандаши, потому что в них содержался графит. Если честно, конечно, Саддам мне нравился, он был очень сильным и очень искренним лидером.
В. ПОЗНЕР: Олег Витальевич Ким: «Определенная часть выдающихся шахматистов, в том числе Анатолий Карпов, довольно жестко оценивают результаты вашей работы на посту президента ФИДЕ. Не кажется ли вам, что в словах оппонентов есть много рационального? Очень популярная в прошлом веке игра заметно утратила сегодня свои позиции в мире спорта, а шахматные короли уже не на слуху, как это было, например, двадцать лет назад». Что вы скажете?
К. ИЛЮМЖИНОВ: Конечно, я прислушиваюсь к тому, что говорят великие шахматисты. И в 1995 году, когда меня избрали президентом ФИДЕ, я поставил перед собой задачу поговорить со всеми чемпионами мира, включая Бобби Фишера. Бобби Фишер, ныне покойный Василий Васильевич Смыслов, Анатолий Карпов, Гарри Каспаров, Майя Чибурданидзе — со всеми ними я общался на протяжении, наверное, нескольких месяцев. Выслушивал сначала пожелания, затем критику. Что-то мы меняли, что-то делали. Но на сегодняшний день, я считаю, та задача, которая стояла пятнадцать лет назад, — объединить шахматный мир — выполнена. А то, что немного девальвирован статус чемпиона мира, это, наверное, зависит не от руководства ФИДЕ. Все стало коммерциализироваться. Спокойно можно показывать футбол или бокс — там четко ограниченное время, 45 минут. В шахматы иногда играют даже не по пять-шесть часов, а как, например, в матче Карпов — Каспаров, по шесть месяцев. Очень трудно найти телевизионный формат, соответственно, сложно найти спонсоров, рекламодателей. Но задача состояла в том, чтобы шахматы не превратились в салонный вид спорта. Вспомните: в восьмидесятые — девяностые годы все обсуждение строилось вокруг двух великих чемпионов — сыграют они матч или не сыграют? Но любителей шахмат — миллионы. В ФИДЕ входят 165 стран! Требовалось снова сделать шахматы массовыми, и мы этого добились — десятки стран вступили в ФИДЕ, более полумиллиарда людей играют в шахматы. Во многих странах мира шахматы даже стали преподаваться в школах. Так что в шахматы не стали меньше играть — просто телевидение стало больше показывать теннис, баскетбол, футбол.