Позвени моими бубенцами

? Переводчики: Иришка К.

? Редактор: Настёна

? Обложка: Wolf A.

Холли

Если я услышу ещё одну рождественскую песнь, меня просто стошнит. Вот так. Я ненавижу это время года. Холодно, тоскливо, а люди просто невежды. Сегодня я попробовала

сделать рождественские покупки — действительно делала это. Провела пятнадцать минут в магазине под праздничную музыку, играющую на заднем плане, люди всё толкались и толкались, постоянно сталкиваясь переполненными тележками, и я закончила.

Вот почему я хромаю по тротуару без единой сумки с покупками, и это нехорошо. Какая-то женщина в универмаге наехала на меня своей тележкой. Она не извинилась, она просто фыркнула, как будто это я стала причиной аварии.

Я нахожу скамейку рядом с парком и сажусь, осматривая повреждения. Я наклоняюсь, чтобы посмотреть на заднюю часть своей ноги, и вздрагиваю от увиденного. Мой чулок порван, и на нейлоне вверх по ноге идут гигантские стрелки. Пятка в крови и ранка именно в том месте, в котором соприкасается с задней частью моей туфельки от Джимми Чу. Моя любимая пара туфель тоже не избежала ада. Они потёрты и имеют серьёзные повреждения. Если бы я заметила это раньше, я бы так просто не ушла. Я бы бросила на эту даму неодобрительный взгляд и швырнула в неё туфлей, прежде чем показать ей средний палец.

— Похоже, по тебе потоптались олени Санты, — говорит глубокий голос справа от меня.

Я поворачиваюсь и смотрю на него, и всё во мне замирает. Озноб пробегает по моей спине, и голос, кажется, вибрирует внутри меня, мгновенно посылая через меня осознание и заставляя моё тело гудеть от потребности. Что необычно по двум причинам. Во-первых, последние пять лет я отдыхала от отношений и мужчин вообще. Мой последний разрыв прошёл совсем не гладко, и был настолько плохим, что мысль довериться другому мужчине пугает меня до чёртиков. Однако последняя и наиболее очевидная причина имеет приоритет. Я не знаю этого мужчину. Я его совсем не знаю, и того хуже… Он одет в костюм Санты.

Отлично, я наткнулась на сумасшедшего.

— Я тебя знаю? — сейчас мой голос звучит, словно я рассерженная старая сучка, но я не в настроении, чтобы какой-то разодетый парень пытался создать у меня праздничное настроение, независимо от того, насколько хорошо он выглядит.

— Я Санта, ты разве не видишь? — говорит он, забавно.

Я прислоняюсь спиной к скамейке и смотрю на незнакомца, чувствуя, как мои брови поднимаются в саркастическом недоверии. Да, на нём костюм Санты, нежно-красный, который выглядит так, словно сделан из мятого бархата и оторочен белым искусственным мехом. Полагаю, это не странно, ведь сезон и всё такое. Однако, что не соответствует этой роли, так это то, что когда он сдёргивает бороду и шляпу и стягивает белые перчатки, я вижу, что его большие мужественные руки покрыты татуировками.

Я снова обращаю внимание на его лицо. Теперь, когда искусственная борода исчезла, я вижу, что у него чёрная борода с небольшим количеством седины. Тёмные, почти обсидиановые глаза смотрят на меня. Они выглядят напряжённо, насмешливо и в то же время как-то скучающе по жизни. Он вытаскивает сигарету и закуривает её, прикрывая рукой от прохладного нью-йоркского ветра.

— Я не думаю, что Санте следует курить, — говорю я ему.

— Дорогая, Санта делает много того, чего не должен делать, — ухмыляется он, и что-то в этом выражении его лица заставляет моё тело пылать.

— Что бы это ни было. Ты должен убедиться, что твой босс не увидит, как ты это делаешь, — бормочу я, раздражённая, потому что он заставляет моё предательское тело реагировать, хотя оно и не должно.

— У Санты нет начальника.

— Боже, ты можешь перестать играть? Рождество у меня уже почти наладилось, и меньше всего я хочу слушать, как ты рассказываешь мне, как проводишь дни на Северном Полюсе, играя со своими оленями, — я раздражаюсь.

— На самом деле я заставляю эльфов гладить мои оленьи рога, — ухмыляется он. — Что у тебя случилось?

— Ты имеешь в виду, помимо того, что меня сбила женщина с тележкой и испортила пару колготок и мои любимые туфли на каблуках?

— Кто она? Я занесу её в список непослушных, — просит он, и в этот момент я только качаю головой.

Кто этот парень?

— Подумай… Что ты делаешь? — я чувствую, как мои глаза расширяются, когда я вижу, как он опускается на корточки передо мной.

— Я думал, это довольно очевидно. Я осматриваю твою травму, — шепчет он, игнорируя мой протест и затягивая мою ногу к себе на колени — несмотря на то, что я пытаюсь её отнять.

Я упираюсь в скамейку, потому что если не сделаю этого, то упаду на землю. Я пытаюсь его ударить ногой, но он крепко держит мою ногу, не позволяя двигаться.

— Ты прекратишь? Я тебя не знаю! И кроме того, это платье слишком короткое. Из-за тебя мои прелести увидит половина Нью-Йорка, — к этому моменту мой голос повысился.

— Хватит драматизировать. Моё тело полностью блокирует тебя, — он отклоняет моё возражение, а затем смотрит на меня — действительно смотрит на меня. Его глаза впились в мои, и его рука на моей ноге стала крепче, почти наказывая. — Ты носишь трусики? — он спрашивает.

Моё тело дёргается в ответ. Я должна бы отстранится. На самом деле, я должна была бы паниковать из-за того, что мужчина, которого я не знаю, мужчина, одетый в костюм Санты, с сигаретой, зажатой между губами, и большими — огромными — руками в татуировках, которыми он касается меня, спрашивает, ношу ли я трусики. Я делаю то, что не должна. А, если судить по моим влажным трусикам… я определённо возбуждена.

— Ты не просто так это спросил! — кричу я, отчаянно пытаясь вырваться из его рук. Меня не может возбудить незнакомец… очень странный, сексуальный как грех незнакомец. Я не могу говорить о своих трусиках с этим незнакомцем, и, самое главное, я не могу раздвинуть для него ноги.

— Чёрные… классно, — говорит он почти самому себе, очевидно, посмотрев на мои трусики. Я не уверена, как много он видит из-за моих колготок, но, несмотря на всё это, я чувствую, как моё лицо горит, несмотря на то, что в воздухе чувствуется зимняя прохлада. — Чёрт, дорогая, я бы сказал, что тележка для покупок победила в этой войне, — бормочет он, с сигаретой в зубах, но каким-то образом ему удаётся говорить чётко каждое слово.

— Отпусти мою ногу, пожалуйста? — рычу я, не в силах вырваться из его крепкой хватки. Я думаю, что то, что, как я думала, может быть подкладкой для костюма Санты, на самом деле просто его мышцы. Если судить по его рукам, то он огромен.