Позволь мне любить тебя
Шрифт:
— Да, мы были друзьями. Последнее, что я помню о ней, это как она пыталась уговорить меня прийти на ее ежемесячную встречу книжного клуба. Почти уверен, что она действительно пыталась свести меня там с кем-то.
Я вспомнила бар Хадсона, вспомнила все книги в его кабинете.
— Верно, ты тоже любитель книг.
Он кивнул, не глядя на меня.
— Я должен был просто пойти в ее книжный клуб. Сделать ее счастливой, понимаешь? Вместо этого мое последнее воспоминание — что я разочаровал ее. Это чертовски удручающе.
Я не знала, как поступить
— Постарайся сосредоточиться на хороших воспоминаниях. — Вау, это лучшее, что я могла сделать?
Список того, в чем я не разбиралась, все увеличивался. Я не умела рисовать. Писать. Играть. Остроумно шутить.
Я хорошая мама, пыталась я напомнить себе. Но неужели и в этом я провалилась?
— Да, конечно. Хорошие воспоминания. Я подумаю о них, — ровно ответил он.
И, черт возьми, я знала этот тон голоса. Холодный и отстраненный. Дружелюбный Хадсон исчез, и у меня возникло ощущение, что человек, от которого Энцо предупреждал меня держаться подальше шесть лет назад, потому что он мог только «трахаться, чтобы трахаться», вот-вот покажет свое лицо.
— Я лучше проверю их. — Он кивнул мне, а затем ушел, оставив меня одну на балконе, и я закатила глаза от того, какой бестактной могу быть в разговорах.
Я вздрогнула, когда легкий сентябрьский ветерок раздул мои волосы перед лицом, и провела ладонями по рукавам, чтобы согреться.
— Прости меня за это. — Я вздрогнула от глубокого голоса, раздавшегося позади меня, и медленно повернулась лицом к Энцо. Он провел тыльной стороной ладони по моей щеке.
— Как Изабелла?
— Пабло уехал. Он порвал с ней, и теперь Иззи закрылась в своей комнате и не желает ни с кем из нас разговаривать. — Он покачал головой. — Хотя я не могу заставить себя сожалеть об этом. Он был чертовым идиотом.
— Ей просто нужно время и пространство. С ней все будет в порядке.
— Надеюсь на это. — Он положил другую руку мне на бедро. — Ты злишься на меня?
— За то, что ты повел себя как пещерный человек?
На его губах заиграла легкая улыбка.
— Это так называется? — Он схватил меня за задницу и сжал. — Думаю, я просто немного напряжен.
— О, да что ты говоришь? — Я просунула руки между нами и положила их ему на грудь. — Полагаю, ужин отменяется?
— Если ты не голодна, я подумал, что мы могли бы поговорить, прежде чем я уеду.
Я растерянно моргнула, отстраняясь от его слов.
— Куда ты уедешь?
— Пойдем в твою комнату. — Он протянул руку, и я нерешительно приняла ее, позволяя теплу его тела согреть меня, пока мы шли по балкону до спальни.
Там он запер французские двери и закрыл шторы от пола до потолка. Наверное, нам следовало сделать это раньше, когда я лежала у него на коленях и он доводил меня до оргазма пальцами.
— Куда ты собрался? — снова спросила я, сидя на краю его кровати, пытаясь успокоить нервы и надеясь на ответ. Но день был сложным.
Он закрыл дверь спальни, затем встал передо мной.
— Джесси нашел человека, который должен знать, кто на самом деле убил Бьянку. И нам нужно полететь в Сиракузы сегодня вечером, — наконец поделился он, и это было хорошо, правда? — Дело в том, что он находится под охраной ЦРУ, а значит, мы должны его выкрасть. Мы никого не убьем. Резиновые пули.
Я бы упала на задницу, если бы уже не сидела.
— Но ты можешь пострадать? Тебя могут арестовать? — И еще миллион других ужасных вещей. И теперь мое сердце билось в десять раз быстрее, и я чувствовала, как пульс стучит в ушах.
— Этого не произойдет. Это не первый раз, когда я делаю что-то подобное.
— Не первый раз, когда похищаешь кого-то из укрытия, или не первый раз, когда противостоишь чертову ЦРУ? — Мой голос был похож на скрип. От паники, которую я не могла скрыть, мои руки сжались в нервные кулаки по бокам. В следующий раз я увижу этого человека в морге или тюрьме?
— Эй, все в порядке. — Энцо опустился передо мной на колени. Он схватил мои кулаки, как будто это были хрупкие кусочки стекла, и накрыл их своими ладонями.
— Ничего не в порядке, — воскликнула я, и дрожь в моей груди вырвалась наружу в крике. — Пожалуйста, не уходи.
— Мария, я обещаю, что со мной все будет в порядке, и я никому не причиню вреда.
— Но ты ведь планируешь пытать этого человека, которого похитишь у ЦРУ? — Я не могла даже смахнуть слезы, потому что он крепко держал меня за руки, и у меня не было сил вырваться.
От его молчаливого кивка у меня свело живот.
— Ты не просто хорошо владеешь ножом на кухне, — пролепетала я, иррациональные страхи захлестнули меня и стали сбываться на глазах.
Он опустил взгляд на мои колени, где держал мои руки.
— Я умею использовать нож для разных целей, — сказал он серьезным тоном. — Но я предпочитаю готовить.
А потом нарезать мужчину кубиками? О боже. У меня опять заболел живот. Перевернулся.
— Середина твоей истории. Просто расскажи мне сейчас. Пожалуйста. Оторви пластырь и покончим с этим, потому что я почти уверена, что все равно уже заполнила пробелы сама. — Мой взгляд устремился к татуировке на его предплечье, на котором были начертаны четки.
— Насколько подробно рассказывать? — спросил он, на его лице появилось озабоченное выражение.
— Мне не нужно знать, как именно ты убил того человека. Полагаю, что ты заставил его страдать. — Когда он кивнул, мой пульс участился. — Просто расскажи мне, что, по-твоему, я должна знать.
— Хорошо. — Он на мгновение поднял глаза, как бы ища в себе мужество поделиться своим прошлым.
Сжав руки, я почувствовала его страх, что после этого я его возненавижу. Вина отчетливо проступила на его лице, когда наши глаза снова встретились.