Позволь мне решить
Шрифт:
– Ник...
– неуверенно сказал оборотень, потирая плечо: тревога за старшего брата не давала ему покоя.
– Ты найдёшь его позже, - мягко проговорил Януш.
– Когда наберёшься сил. Уверен, Ник не даст себя в обиду.
Андрэ кивнул, провожая обоих мужчин взглядом, и устало растёр руками уже совсем человеческое лицо.
– Что за лекарство ты мне дал, господин доктор?
– рассеянно спросил охотник, выходя на улицу вслед за лекарем.
– Вижу, что мир вокруг сошёл с ума, сам участвую в его безумствах, но мне поразительно всё равно...
– Успокоительное, - пояснил Януш.
–
– Это верно, - следуя за лекарем по проулку, согласился охотник.
– Он новенький в нашей гильдии, ещё не успел очерстветь... святоша...
– В смысле?
– напрягся Януш.
– В прямом, - почти невнятно продолжал ослабевший от потери крови и выпитой настойки охотник.
– Он священник бывший. Из тех, кто верит в Единого Бога. Как-то на его приход нечисть напала, в одну ночь всех сожрали, он один остался. Пришёл к нам... да только таланта у него к истреблению гадов напрочь нет... обуза одна... Магистр сказал обучить, но чую, толку с этого не будет...
Януш вскинулся, неуверенно улыбнулся, разглядывая уставшее лицо охотника. Неужели... неужели правда?! Здесь, на Островах... священник, настоящий священник...
О Единый, как давно он не чувствовал на себе высшей благодати, как долго мечтал попасть на настоящую службу, как тосковал по спокойной монастырской жизни — той, от которой когда-то поспешил сбежать в жизнь мирскую...
– Скорее, - заторопился лекарь.
– Я уверен в Мартине, но у него трое детей, и они не всегда... слушают отца...
Бывшего священника нашли в таверне, прямо за стойкой. Он что-то рассказывал Мартину, и негласный правитель города даже улыбался всей своей клыкастой пастью, слушая гостя.
– Господин Януш!
– воскликнул хозяин таверны, когда оба вошли внутрь.
– А мы-то как раз вас обсуждали! А вот и твой друг, господин Бажен! Видишь, как всё удачно, а ты переживал...
– Велизар!
– крепкий, плотный мужчина с коротко стриженой бородой встревожено соскочил со стула, разглядывая потрёпанного друга.
– Как ты? Этот зверь набросился на тебя...
– И покусал, - равнодушно добавил Велизар, присаживаясь на соседний стул.
– Поблизости господин доктор случился, он меня подлатал...
– О-о, полку оборотней прибыло, - констатировал Мартин, принюхиваясь.
– Запах на тебе звериный остался, добрый человек. Сочувствую!
– Не пугай его, - попросил Януш.
– Всё ещё может обернуться хорошо.
– Как скажешь, - понятливо кивнул Мартин.
– Вот, позволь тебе представить! Господин Бажен, священник! Как по заказу, а?! Эх, жаль, упаковать нельзя...
– и вампир рассмеялся, довольный своей шуткой и несмелой, неуверенной улыбкой лекаря.
Как солнечный луч, врываясь в тёмную комнату, освещает её, так и быстрая улыбка Януша, светлая и трепетная, преобразила когда-то красивое лицо.
Мартин помнил тот день, когда лекарь впервые переступил порог его таверны. Белокожий, как все уроженцы севера, с платиновыми, почти белыми волосами, он тут же приглянулся его дочери. Дина не уставала твердить, до чего хорош заезжий доктор; порхая по дому после своей знаменитой трапезы, восторгалась его гладкой кожей, вкусным запахом, телом...
– А глаза, папенька!
–
– Добрые, внимательные... цвета лесной зелени! А какая улыбка! Почему, ну почему я застряла в этом глупом теле?!
– и дочь скрежетала острыми зубками, в отчаянии указывая на почти плоскую грудь.
С тех пор утекло много воды. Януш сумел отстоять своё место под таким редким здесь солнцем, влился в их жизнь тихо и незаметно, никому не мешая, помогая всем по мере возможности. Но его бесплодные попытки найти сына и частые походы на дальние Острова мало-помалу делали своё чёрное дело.
Невидимая смерть, которой вдоволь наглотался лекарь на берегах Ира и в самом Нектарисе, убивала его день за днём, медленно и незаметно, неотвратимо разрушая то, что осталось от его красоты. Волосы, которые после очередного похода на Парадис лекарь начал терять целыми прядями, он обрил, повергнув в ужас Дину, Звёздочку и даже жену Мартина, всегда благосклонную к молодому лекарю. Кожа его, когда-то светлая и гладкая, покрылась бронзовым загаром, ожогами и шрамами от частого пребывания на дальних Островах. Неведомая хворь, точившая молодой организм изнутри, прорывалась наружу кровавой рвотой, открывавшимися язвами, кровотечением и постоянной лихорадкой. Лекарь почти потерял свой прежний облик. Исхудавший, с обожжённым лицом и покрытым синяками и кровоподтёками телом, бритоголовый и мрачный, он сейчас мало отличался от наводнявших Сакс мародёров.
Только глаза, покрасневшие и воспалённые, но по-прежнему внимательные, и лучистая улыбка — та самая, покорившая сердца немногочисленного женского населения Сакса — оставались прежними.
Мартину было искренне жаль молодого лекаря. Януш сознательно губил свою красоту, молодость и жизнь, без сожалений расставаясь с тем, о чём так мечтали и не могли заполучить вампиры — но отступать не собирался.
– Мы тут обсуждали привидений. Забираются в дома через малейшие щели, высасывают из людей души...
– снова пожаловался Мартин.
– Ну, ты сам знаешь. Я вот спросил у господина священника, так он говорит, в каждом доме можно провести какой-то молебен, и они не смогут попасть внутрь...
– Можно, - кивнул Бажен.
– Но, простите великодушно, я давно этим не занимался. Не уверен, что смогу...
– Кроме вас, некому, - подал голос Януш.
– Часовню мы построили, но священника у нас нет. Мы не можем вас заставить, но... никто в здравом уме не приедет на Острова... даже для проповеди...
Бажен посмотрел на местного доктора и едва не вздрогнул: ему показалось, что зелёные глаза вспыхнули огнём, ярким, необыкновенным светом – всего на миг, но этого хватило Бажену, чтобы понять то, о чём рассказывал ему хозяин таверны. Этот человек и в самом деле разительно отличался от жителей Островов, даже сейчас, когда от него прежнего мало что осталось. Бажен видел перед собой мужчину средних лет, с обожжённой болезненным загаром кожей, синяками и шрамами, с накинутым на бритую голову потрёпанным капюшоном, высохшего от неведомой болезни, неулыбчивого, даже мрачного – но с тем бесконечно понимающим взглядом живых и умных глаз, который выдавал в нём не обычного искателя приключений, но человека слова и дела. Человека бесконечно преданного, но также и абсолютно несчастного…