Позволь тебя спасти
Шрифт:
— Я знаю, сестра Бена, – Мел хлопает меня по плечу. – Это же Диллан, Люк. Здесь все знают всех и всё. Привет, Клем.
Мел тепло улыбается Клем, которая в свою очередь выглядит скованно, что редкость для нее.
— Привет, Амелия, — в ответ сдержанно кивает Клем.
Амелия торопливо царапает свой номер телефона на листике из блокнота, сказав, чтобы я непременно ей позвонил. После стольких лет нам есть о чем поговорить. Я обещаю, что обязательно позвоню.
Я действительно собираюсь это сделать.
После Клем заказывает суп с мидиями и жареные креветки, я же по совету Мел выбираю тушеные морепродукты.
— Так Амелия - твоя старая подруга? – спрашивает Клем после того, как Мел приносит наши напитки и отходит. Мне кажется, что голос ее звучит немного напряженно.
Я озадачен, гадая, что может быть тому причиной, ведь еще недавно она была такой непринужденной.
Только если…
Клем ревнует?
— Не просто подруга, мы встречались в старших классах, — рассеянно отвечаю я.
— О!
Больше Клем ничего не произносит, а начинает грызть хлебную палочку.
Черт!
Я не хочу, чтобы между нами была эта натянутость, но она постоянно возвращается.
Нам приносят еду, которая оказывается очень даже вкусной, и минуты две мы едим в молчании.
Клем не выдерживает первой:
— Так эта была любовь или просто желание удовлетворить потребности бушующего гормонами тела?
Моя вилка выпадает из рук.
Моя челюсть где-то в районе моих ботинок.
— Что? – я ошеломленно глазею на Клем, но она сохраняет полнейшее спокойствие. Можно подумать, что спрашивает она как бы между делом, чтобы поддержать беседу.
— Клем, такие вещи не принято спрашивать.
— А что? – Клем дергает плечами. – Что не так с вопросом? Это сложно – ответить?
— Когда это касается тебя – да, — признаюсь я. – Знаешь, что не так с вопросом? Формулировка и содержание.
Клем нетерпеливо фыркает.
— Ладно. Ты любил ее? – она вопросительно выгибает брови. – Это простой вопрос.
— Я не знаю, Клем, – я обреченно вздыхаю, понимая, что она не отстанет. – Нам было по шестнадцать. Что мы знали о любви? Возможно, я и любил, насколько это доступно в этом возрасте.
— А ты считаешь, что в шестнадцать невозможно влюбиться так, чтобы на всю жизнь?
Голос Клем звучит очень тихо, а ее голова опущена. Она водит ложкой в супе, но кажется, что еда ее больше не интересует.
Зараза!
Ну почему, почему любое мое слово в разговоре с Клем оборачивается против меня?
— Наверное, что возможно, но мне лично это неизвестно.
Клем оставляет в покое остывший суп, поднимает голову и смотрит на меня долгим взглядом, но не произносит ни звука.
Мое сердце буквально пропускает удар, я моргаю и первым отвожу взгляд.
Твою мать!
Я со страхом ожидаю, что сейчас Клем скажет то, чего я не хочу слышать, но она хмыкает и возвращается к своей еде.
Я не знаю, сколько еще мы сможем балансировать на краю пропасти.
Если бы не дела, требующие моего здесь присутствия, меня бы уже давно не было в Диллане.
— Ты здесь часто бываешь? – спрашиваю я, когда молчание более чем затягивается. Но возможно, это только меня заставляет нервничать?
— Угу, – Клем кивает. – Мы с Тимом любим сюда приходить.
Голос Клем звучит спокойно, и при упоминании моего двоюродного брата ее интонация не меняется.
Замечая это, я осознаю, что рад своему наблюдению.
Невероятно, но я полон противоречий, когда речь идет о Клем.
— Так вы лучшие друзья, да? – спрашиваю я, хотя Клем уже говорила мне об этом.
— Они самые.
Клем улыбается краешком губ.
Я понимающе киваю, а потом произношу слова, за которые в следующую секунду готов убить себя:
— Тим влюблен в тебя.
Клем молчит, потом на секунду прикрывает глаза и кивает.
— Я знаю, – её голос звучит приглушенно.
— Знаешь?
Собственно, я не удивлен. Только слепому не видно, какие чувства Тим питает к Клем.
— Давно?
— Не знаю, всегда, – Клем качает головой. – В детстве это была милая привязанность, но когда стали старше, я заметила, что все изменилось. Все стало серьезно. Я знала, что Тим ждет от меня взаимности, хотя вслух о своих чувствах не говорил. Наверное, боялся, что если я не отвечу, то вместе с отказом дружба будет потеряна. А я всячески избегаю этой темы.
— Почему?
— Почему? – Клем грустно улыбается. – Потому что трусиха. Потому что я не хочу делать ему больно.
— Потому, что его сердце будет разбито, если он спросит? – догадываюсь я.
Клем кивает.
— Возможно, есть вещи, которые не следует трогать? – тихо говорю я.
Несколько секунд Клем смотрит мне в глаза, и на этот раз я не отвожу взгляд.
Да, порой у нас есть слова, произносить которые не следует. Просто потому, что кого-то они могут ранить.
— Я тебя поняла, – Клем заставляет себя улыбнуться, но я вижу затаенную боль в глубине ее глаз.
Чувствуя себя полным ничтожеством, я расплачиваюсь по счету, оставив Мел щедрые чаевые, и мы выходим на улицу. Людей на пристани в этот час очень мало, погода слишком жаркая для комфортной прогулки.
Клем кажется задумчивой, и я корю себя за то, что решился озвучить скрытое предупреждение. Клем слишком умна и все поняла правильно.
— Спасибо за обед, – Клем останавливается возле своей машины. Ее пальцы теребят ремешок сумки, а взгляд блуждает в стороне океана.
— Пожалуйста. Мне было приятно, — не без самопринуждения произношу я принятую фразу. Довольно безлико, ни к чему не обязывающе, и теперь мы можем разъехаться в разные стороны.