Позывные из ночи
Шрифт:
— Отправились кофе пить, — заметил Степан. — Теперь и нам можно сматывать удочки.
«Что же все-таки с Зайковым? — думал Гайдин, идя к временной базе. — Он, кажется, сразу был ранен автоматчиком. А граната? Не задела его? Нет, он же потом стрелял. Но выстрел из нагана был всего один.
Неужели стрелял в себя?»
Всю дорогу ломал голову Гайдин, пытаясь разгадать причину внезапного появления солдат на месте, назначенном для встречи с женой Зайкова, но так и не нашел ответа на мучивший его вопрос. «Уж не предала ли Марья?» Но он тут же отогнал эту
Да, все было так. А о том, что произошло после, Гайдин узнал лишь много времени спустя.
Утром после ночной встречи с разведчиками Марья пришла домой в каком-то особенно приподнятом настроении. Ей казалось, что и она приобщилась к активной борьбе с врагом.
Пришла, обласкала ребятишек, сунула им две шоколадки, которые получила от Степана. Получив гостинец, ребята кинулись на улицу. Как не похвастать перед товарищами диковинным лакомством. А тут как назло — полицейский.
— Это что у тебя? — спросил он у девочки.
— Шоколадка. Мама дала.
— А мама откуда взяла?
— Из лесу принесла.
— Вот оно что… Ну играй, играй…
А через час Марья уже была на допросе.
— Откуда шоколад?
— Господин финский офицер дал.
— Как фамилия офицера?
— Не знаю.
— Припоминайте! Нет, нет не пугайтесь. Бить я вас не буду. Просто прикажу расстрелять и закопать под тем деревом, — офицер, широко расставляя длинные ноги, подошел к окну и показал, под каким деревом ее закопают. — Ну, будете говорить? Ах нет. — И он вызвал солдат.
Пыток Марья не вынесла. Сдалась. Сказала, где у нее назначена встреча. И по требованию офицера потом пришла туда. После неудачной облавы на Куйвонена и Гайдина ее бросили в тюрьму.
…Только к двум часам ночи Гайдин и Куйвовен вернулись на базу, где их с тревогой ждали Бородкин и Дудкова. Они слышали отдаленные выстрелы и, конечно, беспокоились за товарищей.
И снова группа разведчиков, в которой осталось теперь четыре человека, пробиралась лесами и болотами, стремясь выйти к берегу Онежского озера. Может быть, удастся достать лодку… Прошел день. Затем второй, третий. Питались ягодами да сырыми грибами.
Проходя мимо одной деревни, Бородкин и Куйвонен стали о чем-то переговариваться по-карельски. Потом отозвали в сторону Гайдина.
— Смотри, Степан, как бы Даша совсем не выбилась из сил. Надо лодку искать. Даже с риском. А то ослабеем, какие из нас потом гребцы.
— Да, надо попытаться.
— Может быть, мне пойти. Все-таки я знаю финский язык. Мне легче.
— Но ведь ты, Георгий Васильевич, не знаешь этих мест, — ответил Гайдин. А сам с теплотой подумал об этом человеке, который физически был менее всех приспособлен к подобным трудностям, но стойко переносил все тяготы походной жизни.
— Ничего, — ответил Бородкин Гайдину. — Зато меня никто здесь не знает. Постараюсь скоро вернуться.
Перед тем как уйти, Георгий Васильевич тепло простился со всеми, особенно с Дудковой, к которой относился, как к дочери. Уже отправляясь, поглядел на звездное небо и сказал:
— А ну-ка, сориентируемся. Где, Дашенька, Большая Медведица?
— Вон она, Георгий Васильевич. Видишь?
— Вижу. В этих пределах астрономией владею. — Он взял наган и спрятал оружие в боковой карман стеганки. — В боевых делах помогают нам звезды. А ведь созданы они для ученых и для влюбленных. Ну, бывайте…
Через несколько часов с той стороны, куда ушел Бородкин, донеслись выстрелы. А затем все стихло.
Двое суток товарищи искали его, а на третьи, под вечер, приблизились еще к одной деревне. Когда стемнело, Дудкова вышла из лесу. Подкралась к первому дому, слышит — поют:
«Расцветали яблони и груши…»
Только хотела войти, как различила пьяные мужские голоса.
Постучалась в дверь соседнего дома. Какая-то бабушка впустила ее, приговаривая:
— Проходи, проходи, касатка.
Усадила на лавку, села напротив:
— Не здешняя, видно. А какая ты изморенная. Уж не оттуда ли ты?.. — махнула куда-то рукой и осеклась. — Садись к столу, чайку попьешь.
Не раздеваясь, Даша присела и стала пить чай с сахарином. Лишь несколько глотков сделала, как в избу вошел офицер.
— Гостья?
— Внучка моя, — сказала старушка, — из Великой Губы. Садитесь с нами чай пить.
— Можно.
Офицер опустился на лавку рядом с Дашей.
Внешне беззаботно, а внутренне холодея, глядела девушка на этого человека. Глядела, а сама незаметно прощупывала рукой скрытый под полой куртки наган, находящуюся в кармане гранату. Подумала: «Если что, брошу ему под ноги».
Где-то за деревней раздались выстрелы. В избе появился солдат, быстро доложил о чем-то и убежал. Офицер кинулся за ним, расстегивая на ходу кобуру.
«Неужели наших обнаружили?» — подумала Даша и тоже заспешила к двери.
Старушка засуетилась:
— Постой, доченька, возьми, съешь потом, — и она сунула Дудковой в руки корзинку с едой.
Даша выскочила на крыльцо. Метнулась через улицу, за изгородь. Пробежала метров пятьдесят — выстрел. Пуля просвистела над ухом. Она упала, проползла немного, свернула в сторону, поднялась и снова вперед. Опять выстрел. Еще раз залегла. Потом снова вскочила, сделала еще перебежку. Выстрелы отдалились. Стреляли в ту сторону, где еще недавно были двое ее товарищей. Теперь девушка без остановки бежала в лес, пересекла небольшую опушку и плюхнулась под кустом прямо в воду. Огляделась: впереди болото.
Наконец все утихло. Даша решилась и негромко позвала:
— Тойво! Тойво!
Вскоре раздались чавкающие шаги: кто-то приближался к ней, не разбирая дороги, ступая прямо по лужам.
— Даша?
— Здесь я, Тойво. Что, обнаружили вас?
— Да, напоролись на патруль. Но, кажется, все обошлось благополучно. — Он говорил, как всегда, спокойно. Но нелегко давалось ему это спокойствие. Видимо, погиб Георгий Васильевич. А тут еще Даша потерялась. К счастью, он оказался поблизости и услышал ее голос.