Шрифт:
Глава первая
Я ПРИНИМАЮ РЕШЕНИЕ
«Путешествие в тысячи верст начинается с одного шага». Так сказал восточный мудрец По Лао-Тсе. Когда он это сказал, мне неизвестно, но сказано хорошо.
Что же было моим первым шагом в тысячеверстовом путешествии по жизни?
Если говорить откровенно, всего тяжелее мне было расстаться с мамой и Москвой, в которой я родился и вырос, а также с моим другом Алешей. Впрочем, Алеша решил ехать со мной. У него, кроме меня, никого нет на всем белом свете. Парню, то есть мне, уже шестнадцать лет, паспорт получил, но… я ведь никогда еще не уезжал один так далеко от мамы, разве что на несколько дней. У мамы длительные командировки приходились больше на лето, и она брала меня с собой. Я ей старался не мешать…
Мама у меня добрая, умная, талантливая и красивая, но жить ей на свете нелегко. И личная жизнь у нее не сложилась, и на работе (она кинорежиссер) всегда конфликты, неприятности, стрессы, и единственный сын Андрей Болдырев (это — я!) не слишком-то удался, с ее точки зрения.
Я много размышлял об этом — почему маме нелегко живется, и, кажется, понял почему. Все дело в том, что моя мама — ярко выраженная антидушечка.
Помните чеховскую «душечку», у которой совсем не было собственного мнения? У моей же мамы буквально на все есть собственное мнение, и это ей в жизни очень мешает.
Когда я, например, занял на чемпионате по фигурному катанию второе место, все знакомые и соседи радовались, в школе ликовали — и учителя и ребята, одна только мама заметно огорчилась и даже приуныла.
Помню, к нам зашел мой тренер Геннадий Викторович Чешков. Они с мамой пили кофе (я в это время уписывал трюфельный торт за всех троих) и беседовали как-то настороженно, словно не доверяя друг другу.
Геннадий Викторович сказал, что он доведет меня до «наивысших кондиций», что взгляд у него безошибочный, и так и сказал: «Я не я, если Андрюша не займет первое место на чемпионате страны!»
Геннадию можно верить: характер у него прямо-таки стальной. Он настойчив, даже деспотичен, но он один из лучших тренеров… Мама грустно посмотрела на меня.
— А зачем ему первое место? — спросила она, переводя взгляд на тренера. — Надеюсь, мой сын не тщеславен?
Геннадий Викторович стал говорить маме насчет престижа, но она пожала плечами.
— Какое отношение может иметь спорт к престижу!
Они поспорили. Расстались недовольные друг другом. Я, собственно, тоже антидушечка, в маму уродился, но я все же умею помалкивать, когда требуется, — я вообще не люблю спорить, — а мама не умеет. Ее заносит, как говорит мамин друг оператор Денис Попов.
Этот друг — славный дядька. Он лет десять как влюблен в маму и время от времени делает ей предложение. Мама неуклонно ему отказывает. Он, наверно, думает, что это из-за меня, и очень уж ко мне подлизывается. Много лет носил мне в подарок игрушки и шоколадки, пока я не растолковал ему, что я уже взрослый парень. Он отчаянно смутился и спросил: что же мне приносить? Я хотел было сказать, что ничего мне от маминых поклонников не надо, но он бы, наверное, обиделся, и я посоветовал ему приносить мне фантастику, которую я очень люблю. Денис Федорович хотел, чтоб я воздействовал на маму, но, по-моему, сыну это как-то даже не приличествует, не говоря уж о том, что я вовсе не мечтаю об отчиме. С какой стати маме выходить за кого-то там замуж, еще чего!
Тем более что, по моим наблюдениям, она всю жизнь любила лишь одного человека — моего отца. А отец любил ее. Это я точно знаю — насчет их взаимной любви. Почему они развелись, от меня скрыто. Тайна.
Бывает, что муж и жена после развода остаются друзьями. Так было у некоторых моих знакомых ребят. В нашей семье сложилось иначе. Не знаю, кто кому не простил и что именно, но они, любя друг друга, расстались навсегда. Не встречаются, не переписываются, не говорят по телефону. Мама никогда не рассказывала мне о моем отце, просто не желала о нем вспоминать.
Все, что я о нем узнал, — геодезист, первопроходец, окончил Московский институт инженеров геодезии, аэрофотосъемки и картографии и посвятил жизнь освоению Сибири, — я узнал из его старых писем. Я до них добрался еще в шестом классе. Так вот, судя по этим письмам (почерк у отца крупный и четкий), мои родители глубоко любили друг друга. Непонятно, как и чем он мог так обидеть любимую, что она до сих пор этого ему не простила. (Письма и фотографии его, однако, хранит!) Мама даже алиментов никаких от него не принимала, когда я был. маленький. Правда, она хорошо зарабатывает. Может, они не сошлись характерами, взглядами или у них психологическая несовместимость?
На фотографиях он еще молодой. Теперь-то ему лет сорок уже будет. Да и маме под сорок, она только выглядит молодой.
Я их люблю обоих, хотя отца никогда в жизни не видел. Мне было всего четыре месяца, когда они расстались.
Я очень похож на отца, и это почему-то удивляет маму, как будто, если они не ужились, я уж и не должен быть похож на отца.
Вот с этого все и началось.
Приходит ко мне мой друг Алеша Косолапое с журналом в руках (мама была на киностудии, где она работает). Посмотри, говорит, Андрюша, это не твой ли отец? Андрей Болдырев? Ты ведь по отчеству Андреевич?
Я глянул и обомлел: мой отец! Статья о первопроходцах БАМа. В журнале было несколько таежных снимков, виды Байкала, фотографии шофера, бульдозериста, бригадира и портрет отца — во всю страницу.
Я смотрел, смотрел, никак не мог насмотреться, чуть не заплакал, до того хорошее лицо — доброе, мужественное, прекрасное.
— Славный какой у тебя отец… и мама тоже… замечательная, — вздохнул Алеша. (Родителей у него не было.)
— Можно мне вырезать портрет? — спросил я прерывающимся голосом. Оказалось, никак нельзя: журнал-то библиотечный.
Мы тут же обзвонили всех наших знакомых. Оказалось, что этот журнал выписывает Маринка (моя партнерша по фигурному катанию). Она не стала вырывать страницу, а подарила мне этот номер журнала. А потом Алеша достал мне еще один экземпляр. Вторую фотографию я стал носить в кармане курточки.
Когда я зашел к Маринке за журналом, она мне показалась грустной и подавленной. Я спросил, что с ней, но она не хотела портить мне настроение и ничего в тот раз не сказала. Несколько дней я с упоением читал и перечитывал статью «Первопроходцы». Маме я побоялся показать журнал, а вдруг порвет? Через неделю Марина позвонила мне и просила немедленно зайти к ней поговорить по очень важному делу.