Позывные Зурбагана
Шрифт:
Родился и рос Алеша в Москве. Мать и отец между отсидками в тюрьме промышляли, чем придется, скатываясь к воровству. Когда они отсиживали, мальчик жил с бабушкой. Но бабушка умерла — сердце не выдержало… Родители Алеши частенько напивались. Во хмелю становились буйными, дрались, виня друг друга в неудавшейся жизни. Если один из супругов отсутствовал (скажем, угодил в медвытрезвитель), другой мог избить сынишку.
Отец обычно драл его ремнем по спине или по мягкому месту. Мать била по голове.
Никогда не прощу себе, что не изолировала от них мальчика в тот же день, потому что
Расстроенные соседи вызвали «скорую помощь» к мальчику и милицию к разбушевавшимся супругам.
Родителей судили, лишили родительских прав, приплюсовали еще некоторые их деяния. Когда Алеша вышел из больницы, они уже отбывали назначенный срок, в их комнате поселились соседи, а сироту (при живых родителях) определили в интернат…
Ни на каком учете, повторяю, он у нас не состоит, просто милиция взяла над ним шефство. Навещаем его, берем поочередно к себе погостить, помогаем, чем можем. Все его у нас любят. Его нельзя не любить.
В отношении их дружбы вы совершенно не правы. Алеша Косолапое славный и добрый мальчик, и в этой дружбе оба действуют друг на друга благотворно. Они нужны друг другу.
— Ну, знаете… — развела руками Кортина, — так мы не столкуемся.
— Благодарю вас за разъяснение, — обратилась мама к инспектору, — жаль, что я не знала истории мальчика раньше. Андрей, он рассказывал тебе о родителях? — обратилась мама ко мне.
— Нет, не рассказывал. Они оба умерли, почти в один год, и Алеша, видно, не хотел говорить плохо об отце и матери.
— А комнаты он, значит, лишился? — спросила мама у Марии Григорьевны.
— По окончании школы переедет обратно. Соседям скоро дают отдельную квартиру. Они попридержат эту комнату для Алеши. Мы проследим за этим, конечно.
На этом «совещание» по поводу нашей дружбы закончилось. Но инспектор Максимова побывала еще у нас и много рассказала нам об Алеше.
Но это все было в первый год нашей дружбы — потом от нас отстали. Алеша, как и собирался, по окончании училища пошел работать на хлебозавод. Ему очень нравилось выпекать для людей хлеб. «Ведь хлеб — это самое-самое главное», — говорил он. Вообще-то, Алеша увлекался математикой.
Вечерами он учился в средней школе. Но математикой он занимался все свободное время, как пишут стихи. Наедине. Это было его призванием.
По окончании школы его сразу взяли в армию, и мы расстались на целых два года… если не считать десятидневного отпуска, когда он приезжал в Москву и останавливался у нас. Он проходил военную службу в стройбате. Думаю (даже уверен!), что ему было нелегко, но письма он оттуда слал веселые и добрые — два-три письма в неделю. Писал, что все его там любят — и солдаты и командиры. Писал, что в армии ему очень нравится. Не раз выносили ему перед всем строем благодарность, а когда он заболел, полковник сам отвез его в госпиталь. Из армии он вышел в чине сержанта. Демобилизованных до Москвы, где у большинства была пересадка, везли вместе. Алеша рассказывал, как они обнимались на прощание, давали друг другу адреса. Но меня он не забыл — любил, как и прежде. Пока ему не освободили комнату, он жил у нас.
На другой день после того, как мы навестили художника, мама предложила мне позвать Алешу к нам ужинать. С ночевкой, чтоб не торопиться ему домой. Я немного смутился, так как на самом деле еще не успел переговорить с ним о поездке на Байкал. Просто я был уверен, что Алеша одного меня не пустит, непременно поедет со мной.
Я позвонил ему в цех — пришлось долго ждать, пока за ним сходят.
Узнав, что это мама его приглашает, Алеша обрадовался. Маму мою он хоть и любит, но побаивается. Договорились, что прямо с хлебозавода приедет к нам.
Мама дочитывала сценарий, повязав голову свернутой мокрой косынкой и принимая попеременно то цитрамон, то элениум, а я готовил обед. Я сварил щи из говядины и свежей капусты и сделал мясное рагу, куда положил огромную луковицу. На третье я купил три порции сливочного мороженого и упрятал его в морозилку.
Когда я готовлю обед, я попутно произвожу в кухне уборку, мою, чищу, и, пока обед сварится, у меня уже все блестит, даже окна иногда успею помыть, а уж пол — обязательно.
А когда мама готовит, у нее накапливается все больше мусора: шелухи и кожуры, немытой посуды, кастрюль и черт знает еще чего. Но вот обед готов, а мама уже выбилась из сил, и убирать такую гору отбросов она уже просто не в состоянии, и голова у нее разболелась, словно от бездарного сценария на производственную тему.
А вот когда она снимает фильм, то хотя работы по горло, и встает в пять утра, и даже ночью иногда еще снимают — все равно голова у нее никогда не болит. Она в упоении от работы… Вот что значит — призвание. Мама талантливый режиссер, но фильмы она ставит чересчур сложные, не желая считаться с тем, что иные от нее ждут и даже порой требуют упрощенности. Мама неуступчива, она антидушечка! Поэтому ей иногда приходится так трудно.
Только я выключил газ, как позвонили, и я впустил Алешу.
Я хотел его незаметно провести на кухню, чтоб предупредить насчет Байкала, но мама вошла вслед за нами.
— Будем обедать, я проголодалась, — сказала она, поспешно снимая со лба мокрую косынку, в квартиру вошел мужчина, даже если это всего лишь Алеша. Алексей благоговеет перед моей мамой, она принимает это как должное. Перед ней, кажется, благоговеют многие мужчины, кроме разве моего отца. (Может, этого ему не простили?)
Я обратил внимание, что за обедом мама присматривалась к Алеше. До этого она не обращала на него внимания.
Алеше двадцать первый год, он полноват, флегматичен, медлителен. У него круглое, румяное лицо, карие глаза, русые волосы, которые он стрижет коротко. Одет в джинсы и полосатую майку.
После обеда, когда мы, забрав на блюдечках полурастаявшее мороженое, перешли в мамину комнату, она спросила:
— Алексей, почему ты вдруг решил ехать в Сибирь? У тебя московская прописка, комната, работа, которую ты сам избрал!
Алеша, естественно, удивился более чем искренне:
— Я… в Сибирь?
— Он еще не знает, что мы едем в Сибирь, — заорал я, — и все тебе надо, мама! Я с Алешей еще не говорил об этом.
— Разве мы с тобой едем в Сибирь? — спокойно переспросил Алеша-.