Позывные Зурбагана
Шрифт:
И снова бежит дорога, все больше вверх, будто мы взбираемся на небо. Перед глазами все цвета радуги: синева неба и реки, белизна облаков и снега на далеких хребтах, золотые кроны лиственниц, темная зелень пихт и кедра, ядовито-зеленые мхи, багряные продолговатые листья кипрея, желтым пламенем полыхают соцветия пижмы, листья карликовых берез и розовые, серые, красноватые скалы.
Теперь первым увидел я и заорал во все горло:
— Олененок!
Христина уже смотрела в бинокль.
— Девочка! — удивилась она.
— Откуда тут девочка?
…Она стояла на обочине дороги, такая маленькая, беззащитная, в красном платьице, крошечных туфельках, и смотрела на нас доверчиво и храбро. Глаза у нее были словно две спелые, темные, крупные вишни. Спутанные ветром блестящие черные волосы свободно падали на худенькие плечи. Ей было не больше шести лет.
— Меня зовут Аленка, — сказала она, — довезите меня, пожалуйста, до дома. Слишком далеко зашла. Вот белочке… боюсь, еще умрет… доктор Айболит нужен. Смотрите.
Девочка завернула зверька в шелковый платочек, снятый с головы. Белка была совсем плоха. Головка ее свесилась, она тяжело дышала и дрожала всем тельцем.
— Ошпарилась, — пояснила нам девочка, — упала в Горячий ключ. Я ее еле вытащила, горячо очень. Хоть бы не умерла. Вы нас довезете?
Мы посадили ее вместе с обожженной белкой между нами и поехали дальше.
— Может, хотите выкупаться в живой воде? Я покажу где, — спросила Аленка.
— Чтоб и мы ошпарились. Что ты тогда будешь с нами делать? — пошутил я.
— Он кипит, только где выбивается из земли, а потом остывает понемногу. Белка попала еще не в самую горячую. Это живая вода. Хотите, я вам покажу, где это?
— В другой раз, — сказала Христина. — А ты откуда, Аленушка?
— С мостоотряда. Мы строим мост через Ыйдыгу. По нашему мосту будут ходить поезда. До самого океана.
— Ты не боишься так далеко заходить одна?
— Нет, нисколечко не боюсь. Волков и тигров здесь нет. Медведя я уже встречала. Мы ели ягоду с одного куста. Думаю, кто это так чавкает, а это медведь. Он добрый. Покивал мне головой и ушел. Ягоды здесь много.
— Все-таки… как тебя мама пускает?
— А она и не пускает. Я без спроса. Мама уйдет на работу, а я в тайгу.
— А кто твоя мама?
— Электросварщица. Проходимцы зовут ее: душа бригады. Она сейчас работает на самой-самой высоте. Проходимцы очень ее уважают и никому не дадут в обиду. Меня тоже не дадут обидеть. Они хорошие.
— Первопроходцы?
— Да. Проходимцы. Они проходят. Построят и идут дальше. Пока не дойдут до океана. Еще не скоро. Я, может, вырасту до тех пор?
— А кем ты будешь, когда вырастешь? — поинтересовался я.
— Хочу, как доктор Айболит, зверей лечить. Доктора вот надо к белочке, а где его взять?
— Доктор рядом с тобой сидит, — кивнул я на Христину. Аленка пришла в восторг.
— Вы доктор, да? Вы поможете белочке?
— Постараюсь, — сказала Христина. — Ей нужен покой…
— И лекарство, да? Какое?
— Думаю, что такое же, как и человеку при ожогах.
— Да, как человеку… Она стонет тихонечко. Вы слышите? У вас есть что-нибудь от боли?
— Могу сделать укол морфина. Андрей, ты остановишь машину?
— Конечно.
Я остановил машину. Христина сделала бедному зверьку укол. Белка даже не реагировала на него. Похоже, она была в шоке. Но стонать перестала. Аленка была в восторге и горячо расцеловала Христину.
— Я ей сделаю гнездышко в корзиночке. Будет покой. Как хорошо, что вы настоящий доктор — ну, всех лечите, а не одних людей только!
Панорама строительства открылась внезапно, при повороте. Мощные бетонные опоры, о которые плескалась вода. Единственный пока, словно повисший в воздухе стальной пролет. Гигантский портальный кран склонял двурогую стрелу над эстакадой, рабочие пытались приостановить раскачавшуюся железобетонную махину. Из кабины крана выглядывала женская голова в зимнем пуховом платке.
Среди всяческих деревянных времянок, бревенчатых бараков, вагончиков, желтых и синих палаток важно выделялись кирпичные дома — те, которые останутся, когда уйдут «проходимцы».
Я остановил фургончик у кирпичного дома, где жили Аленка и ее мама Маргарита Турышева… Ссадив Аленку, поехал к конторе мостоотряда.
Вечером по просьбе Христины всех строителей собрали в клубе.
Клуб был какой-то странный, отродясь не видывал такого: огромный, с высоченным куполом. Он не походил ни на что. Оказалось, это бывший ангар (помещение для стоянки и ремонта самолетов). Прежде здесь была лесная авиабаза, пока ее не перевели на Вечный Порог, где тогда строилась электростанция.
В полутора километрах вверх по течению Ыйдыги было село Кедровое. Теперь оно будет расти в сторону моста. В Кедровом жили потомки ссыльных кулаков. Их родители и деды давно могли уехать на все четыре стороны, но прижились, полюбили этот суровый, но щедрый край и никуда не хотели уезжать.
Мы с Христиной расположились на сцене, мостовики — в зале вдоль стен, оставив середину для танцев (за весь вечер так никто и не танцевал).
Христина просто и доходчиво рассказала им о важности изучения условий работы в экстремальных условиях. О том, что теперь, когда человечество вышло в космос, значение работы в таких условиях будет возрастать и надо сделать все возможное, чтоб люди страдали меньше.
Она попросила разрешить ей проводить обследование дважды в день — перед началом работы и после, в течение десяти дней. Сказала, что будет приезжать к ним на десять дней каждый квартал. Обследования будут вестись в основном по той же медико-биологической программе, что и обследование космонавтов.
Все охотно согласились помочь науке, хотя один угрюмого вида парень и буркнул что-то насчет «подопытных кроликов», но остальные были даже польщены сравнением с космонавтами. В заключение Христина попросила подниматься к нам поочередно на сцену (я задернул занавес), а остальных заниматься своим привычным времяпрепровождением.