Праанжелику
Шрифт:
– Ну, - замялась богиня, - местами. Видите, как напряглись мои нежные розовые соски? Это парез.
Нормандец неожиданно свистнул, и у борта корабля появилась лодка.
– Хрен с ней, с молодой американской церковью, - сказал пират.
– Дуй в лодку, она отвезет тебя в твой дурацкий Голдсборо.
– Вы меня отпускаете?
– Анжелика не поверила своим глазам и в теорию Дарвина.
– Ты ж все равно не даешь, - пожал плечами Золотая Борода, - вот и топай, выискалась цаца.
«Мог бы взять и силой, между прочим», - подумала Анжелика, -
Но вслух сказала:
– Ах, Колен, вы самый благородный человек на свете.
Мы всегда так говорим мальчикам, которые нам не дают.
А тем временем в Голдсборо сбежавший в суматохе активист фонда «Вместе против СПИДа» взахлеб рассказывал Жоффрею про клубничку.
– А с чего вы взяли, что моя Анжелика и этот пират сливались в экстазе?
– зарычал де Пейрак.
– Так известно чего, - пожал плечами гонец.
– «Omnia anima post coitum tristia est», - как говаривал мой брателло Гораций. Всяка тварь печалится после ебли. А дражайшая супруга ваша выскочила на палубу и прорыдала там сорок восемь минут прямо в соплях. А соски ее нежные розовые вздымались над неспокойным горизонтом бурно, ну, вы знаете, как это бывает…
Жоффрей резко распрямился и стал похож на коринфского быка. Если, конечно, коринфский бык возьмет в левое переднее копыто томик Шекспира, раскрытый на истории про белый платочек.
– Здравствуй, любимый, - сказала, заходя в палаты, прекрасная Анжелика, - ты взялся перечитывать классику? Дело хорошее, а то все в Дьябло рубишься… Пойду, чайник поставлю, умаялась я что-то жить в эпоху перемен.
– Ты, - заревел граф, - молилась на ночь?
– Ась?
– рассеянно спросила Анжелика по дороге в кухню.
– Ты полдничать будешь?
Спустя несколько дней Анжелика получила записку: «Душа моя, если ты выйдешь на пустынный брег туда, где пень от старой секвойи, я расскажу тебе, почему я дуюсь и уже три месяца с тобой не разговариваю. Твой Ж.».
«Ну наконец-то», - подумала Анжелика и побежала на пустынный брег.
На пне от старой секвойи сидел Колен Патюрель ака Золотая Борода, и из одежды на нем был только презерватив, да и тот пока в руке и в упаковке, что, как все мы знаем, ничего не гарантирует.
– Мерзавец, - резюмировала Анжелика.
– Ну здрасьте…, - уныло протянул Колен и достал из отложенного в сторону фигового листка бумажку, явно вырванню из еженедельника Анжелики.
– «Душа моя», - прочитала она, - «если ты выйдешь на пустынный брег туда, где пень от старой секвойи, я покажу тебе, каким забавным штучкам я выучилась в Париже, после того, как мы расстались».
– Ну?
– поинтересовался Колен и взмахнул тем, чем было эффектно.
– Даже почерк не мой, - пролепетала Анжелика.
– Нас грязно обманули, а у меня стиральная машина накрылась,
– То есть - не дашь?
– уточнил Колен.
– Не, - покачала локонами богиня.
– Я положительный персонаж литературного сериала, я не могу позволить себе такой непростительной слабости.
– Логично, - кивнул Колен.
– И я положительный и не могу, а онанизмом все занимаются, даже дети, так что я не испорчу себе литературную карму… Но молодой американской церкви я за такие шутки с письмами счастья ужо алтари-то пообрываю.
Вроде ведь казалось бы - церковь, а до такой низости дошла.
– Это не церковь дошла, это я дошла… дошел, - поправился из кустов Жоффрей.
– На лыжах разрушительность ревности. Простите старика. Мне очень стыдно, поэтому в качестве сатисфакции за пережитое ты, Анжелика, получишь шестьдесят девять, а ты, нормандец, пост губернатора Голдсборо.
– Спасибо, не наоборот, - с чувством сказал нормандец, они пожали друг другу руки и сели пить чай прямо в прибрежную полосу.
– О, черт, - внезапно подскочила божественная графиня, - вот ведь мы с вами, молодая американская нация, тупые.
– Чо?
– спросили анжеликины любимые мужчины.
– Макдональдс, - закричала она, - Макдональдс!
– Не кричи, - успокоил Пейрак, - мы туда не пойдем, не бойся.
– Да я не об этом! Помните предсказание: «на брег песчаный, где раскинулся Макдональдс…»? Его только месяц, как достроили! А мы высадились три года назад…
И тут на горизонте начал тонуть корабль. Выжившие пассажиры добирались до берега, ведомые женщиной модельной внешности, обнимающей за шею деревянную носовую фигуру бывшего корабля в виде белого единорога.
– Здравствуйте, красивые мужчины, - сказала женщина, - меня зовут Амбруазина.
– В честь профессора Выбегалло?
– уточнила Анжелика.
– И вам здрасьте, - ответила женщина.
И лишилась чувств.
Решающая битва между блондинками и брюнетками.
Кто победит: разум или разум?
«Анжелика и демон».
Читайте в следующем номере.
Часть восьмая
Анжелика и демон.
Итак, как все мы помним из предыдущей части, прекрасная герцогиня Амбруазина Эдуардовна Д’Выбегалло де Модрибур вышла чредой из ясных волн восточного побережья Нового Света и пала низко прямо под ноги нашим главным героям.
Прекрасное тело герцогини в разорванном платье лежало на сыром песке беззащитное, как сто долларов на полу электрички. Ужасная сифонофора физалия обвила тонкую талию Амбруазины, в божественных черных кудрях крабы делали новых крабов, а скользкие атлантические водоросли сложились на ее красных чулках в сакральный знак "D amp;G".