Прабхупада Лиламрита
Шрифт:
Далее Абхай доказывал, что литература, которая не описывает Высшую Истину и красоту Верховной Личности, даже если это — поэзия и философия, ничем не лучше испражнений и рвоты.
В статье «Критерий нравственности» Абхай объяснял: «Нравственность есть критерий деятельности, удовлетворяющей Верховного Владыку». В священных писаниях даются нравственные принципы, запрещающие порочные половые связи, убийство животных, прием одурманивающих средств и азартные игры. Успех Махатмы Ганди как вождя нации Абхай связывал с тем, что тот следовал моральным принципам. Также Абхай превозносил ведическую систему брака: «по достижении половой зрелости у девушки появляется потребность в мужчине, и если к этому времени ее не выдать замуж и позволить свободно общаться с юношами, то ничего удивительного, если и девушка, и юноша окажутся на грани падения». Несмотря на изменение общественных порядков,
В статье «Обманутые ученые» Абхай представил критический разбор издания «Бхагавад-гиты» с комментариями доктора Радхакришнана, цитируя, в частности, тридцать четвертый стих из девятой главы, где Господь Кришна утверждает, что нужно всегда думать о Нем и стать Его преданным. Доктор Радхакришнан прокомментировал этот стих так: «Мы должны вручить себя не Кришне как личности, но нерожденному, безначальному, вечному, которое говорит через Кришну». Хотя в «Бхагавад-гите» ясно сказано, что человек должен предаться Кришне, Верховной Личности, имперсоналисты вроде доктора Радхакришнана искажают и затемняют ее прямой смысл, жонглируя словами.
В день ухода Шрилы Бхактисиддханты Сарасвати Абхай остро почувствовал разлуку с духовным учителем. Он прекрасно понимал, что наставления Шрилы Бхактисиддханты важнее, чем его физическое присутствие, и что духовный учитель живет в своих наставлениях, — и в этом смысле Абхай никогда не разлучался с ним. Но каждый год в этот день он чувствовал великую утрату. Абхай вспоминал 1932 год — тогда он был грихастхой и только-только стал учеником. В ту пору он не мог, как сейчас, уделять служению столько времени, сколько хотелось. Но тогда он мог видеть своего духовного учителя, кланяться ему, принимать остатки его прасада, гулять с ним, слышать его голос, обмениваться взглядами. Абхай вспоминал о встречах с ним.
Как могущественна была миссия Шрилы Бхактисиддханты! Его типографии работали день и ночь, печатая книги, журналы, газету «Надия пракаш». А какое поле для проповеди открывалось в Европе! Гаудия-матх со Шрилой Бхактисиддхантой у руля вступил в бой с силами майи, и Бхактисиддханта вселял в сердца своих учеников бесстрашие. Абхай всегда горячо желал служить духовному учителю, служить в Гаудия-матхе, штаб-квартира которого находилась в Калькутте. Но четкого представления о своем служении он не имел, пока не получил последнее письмо от Шрилы Бхактисиддханты Сарасвати.
Абхай оглядывался на двадцать с лишним лет, прошедшие с тех пор, как его духовный учитель оставил этот мир. Гаудия-матх был разрушен своими вождями, а остальные разлетелись, как листья в бурю. Это была неописуемая утрата. Старая история — «великие санньяси» не подчинились указанию духовного учителя и ударились в интриги, споры и судебные процессы. Жестокие распри, самозваные лидеры, претендующие на место всемирного ачарьи, — на чьей стороне была правда? Ни на чьей. Ошибались и те и другие, жестоко ошибались — и в итоге Гаудия-матх распался. Остались десятки маленьких матхов, а проповедь прекратилась — та настоящая проповедь, которая была прежде, когда их гуру, подобный льву, наводил страх на майявади и возглавлял победный марш армии молодых, могущественных проповедников по всей Индии и за ее пределами. Но сильнее всего от раскола Гаудия-матха пострадали простые люди, непреданные, которым больше неоткуда было ждать спасения от сокрушительных ударов майи. Шрила Бхактисиддханта Сарасвати начал духовную революцию, но его революционное движение было подавленно майей. Гаудия-матх тихо разметало на отдельные, почти ни на что не способные клочки. А простые люди продолжали страдать.
Абхай воскрешал в своей памяти моменты, связанные с духовным учителем. Он был уверен в том, что его связь со Шрилой Бхактисиддхантой Сарасвати не оборвалась, а их взаимоотношения продолжались, но все же чувствовал себя беспомощным. Он прилежно исполнял наказ духовного учителя — проповедовать на английском языке. Но, лишенный его физического присутствия, Абхай ощущал себя ни на что не годным и очень, очень одиноким. В такие минуты он вспоминал прежние времена, когда у него были семья и свое дело, — вспоминал
Оплакивая уход Шрилы Бхактисиддханты и падение Гаудия-матха, он сочинил стихотворение на бенгали «Вираха-аштака».
Шрила Прабхупада, Вы всегда сострадательны к душам, которые терпят мучения.
Разлука с Вами гнетет меня.
Нитьянанда, безграничный океан милости, устраняющий иллюзию, устроил наводнение любви к Богу.
Джата-госани перекрыли этот поток любви,
Но ты, о Господин, сойдя в этот мир, рассеял их чары.
И снова все погрузились в потоки любви,
И даже я, падший, ничтожный и грешный.
Повинуясь приказу Господа Чайтаньи,
Вы сделали всех своих слуг учителями и велели им ходить от двери к двери.
И они проповедовали повсюду, от океана до Гималаев.
Теперь, когда Вас нет, все погрузилось во мрак.
О Шрила Прабхупада, Вы всегда сострадательны к душам, которые терпят мучения.
Разлука с Вами гнетет меня.
Адвайта Прабху призвал Господа Гауру,
И Бхактивинода молился так же.
Своим вдохновением он призвал Вас;
уступив его горячему желанию, Вы пришли
И дали каждому понять, что Индия — святая земля.
Тот, кто родился на земле Бхараты,
Должен сделать свою жизнь совершенной и проповедовать другим.
Вы проповедовали послание маха-мантры повсюду.
Теперь, в Ваше отсутствие, о Господин, все погрузилось во тьму.
Поток Вашего сострадания снова был остановлен.
Копье этой великой беды пронзило мне сердце.
Без послания Господа Чайтаньи мир ожидает лишь смятение.
Видя это, вайшнавы испытывают боль разлуки.
Обусловленные души снова ввергнуты во тьму.
Они ищут мира, но гибнут в океане тревоги.
О Шрила Прабхупада, Вы всегда сострадательны к несчастным душам, которые терпят мученья.
Меня гнетет разлука с Вами.
Абхай видел настоящее в мрачном свете. Золотой век проповеди, расцветшей во времена Шрилы Бхактисиддханты Сарасвати, закончился. «Под влиянием майи, — писал Абхай, — теперь все погрузилось во тьму... Все наставления о преданности нарушены... Все повернулось вспять». Размышляя об этом великом человеке, своем духовном учителе, наделенном божественной энергией и способном спасти весь мир, Абхай признавался в собственном бессилии и беспомощности: «Из-за тех, кто не был тверд в преданном служении, одна организация разделилась на множество ветвей... Ваше ясное послание не было услышано. Где мне взять силы для движения санкиртаны?» Как мог он, подобный беспомощному ребенку, выжить без своего духовного отца? Кто теперь спасет этот угнетенный, как никогда, мир?
Шрила Бхактисиддханта говорил, что мертвец не может проповедовать; проповедовать может только тот, в ком есть жизнь. До тех пор, пока Абхай и другие способны глубоко сожалеть о крушении Гаудия-матха, жизнь теплится и надежда остается: «Если бы каждый воспользовался этим правом, вышел и стал принимать учеников, то страждущие души можно было бы спасти». Бесполезно лить слезы по поводу того, что натворили духовные братья. Но обдумывая и оценивая происшедшее, Абхай, хотя и чувствовал боль от одной только мысли об открывавшихся ранее возможностях, видел и то, что по-прежнему можно было бы сделать.
Он послал свое стихотворение и «Вриндавана-бхаджану» Кешаве Махарадже, и тот опубликовал их в газете «Гаудия патрика».
Однажды ночью Абхаю приснился удивительный сон, тот самый, который он уже несколько раз видел, когда жил с семьей. Ему явился Шрила Бхактисиддханта Сарасвати. Абхай сразу же узнал его — высокого, ученого санньяси, который пришел прямо из духовного мира, из личного окружения Кришны. Он окликнул Абхая и жестом приказал следовать за собой. Он несколько раз назвал Абхая по имени и повторил свой жест. Он просил Абхая принять санньясу. «Иди, — настаивал он, — стань санньяси».