Прах к праху

Хоуг Тэми

— Вы ни фига не знаете, — огрызнулась девушка.

На виске у Роба вздулась жила, а по лбу градинами покатился пот.

— Именно поэтому мы тебя и спрашиваем, — спокойно произнесла Конлан и лениво выпустила к потолку струю дыма. — Так ты хорошо разглядела его или нет?

Эйнджи пару секунд пристально смотрела на нее, а когда молчание затянулось, перевела взгляд на Сэйбина, затем на Лиску и Ковача, а затем на Роба Маршалла, как будто изучала и оценивала.

— Я видела его в отблесках огня, — произнесла она наконец и уставилась в пол. — Он поджег тело и сказал:

«Прах к праху».

— Ты бы его узнала, если бы встретила снова? — потребовал Сэйбин.

— Узнала бы, — пробормотала девушка и поднесла к губам окурок. Его конец вспыхнул красным огоньком на фоне бледного лица. Когда она заговорила снова, голос был хриплым от волнения и дыма. — Он сам дьявол.

— Ну и что вы скажете? — спросила Кейт, первой переходя в наступление, как только они вышли из комнаты для допросов.

Сэйбин повернулся к ней. Лицо было перекошено от ярости.

— Я как раз собирался задать тебе тот же самый вопрос. Нам нужно склонить ее к сотрудничеству.

— И ты думаешь, что добьешься этого, если будешь то и дело наезжать на нее, словно бульдозер? Кстати, может, ты этого не заметил, но она игнорировала твои вопросы.

— Как я мог чего-то добиться, если ты то и дело встревала в наш разговор, как только мне удавалось хоть что-то из нее вытащить?

— Сила всегда наталкивается на сопротивление, Тед. Моя работа и состоит в том, чтобы встревать в разговоры. Ведь я адвокат, — парировала Кейт, понимая, что навлекает гнев не кого-нибудь, а самого окружного прокурора. И в его власти снять ее с расследования.

Мне явно везет, подумала она. Расследование грозило зайти в тупик, еще даже толком не начавшись. Может, оно даже к лучшему, если ее отстранят от этого дела.

— В конце концов, кто, как не ты, втянул меня, — сказала она. — Это ведь ты хотел, чтобы я втерлась к ней в доверие. Или ты уже забыл? А это, скажу я тебе, ох как непросто, даже если ты станешь давить всей командой. По идее, она должна хотеть поделиться тем, что видела. Должна верить, что мы не дадим ее в обиду. Неужели ты и впрямь считаешь, будто она доверяет тебе и не боится, что, когда расскажет все, что ей известно, ты не выставишь ее за порог управления за ненадобностью? Чем, по-твоему, заканчиваются подобные истории для таких еще, в сущности, детей, как она?

— Ты же не хотела браться за этот случай именно потому, что она еще ребенок, — хмуро напомнил Сэйбин. — С чего вдруг сейчас взялась ее защищать?

— Но ты хотел, чтобы я взялась, потому что у меня есть опыт, подход к людям, — в свою очередь напомнила Кейт. — В таком случае доверься мне и не вмешивайся. Я прекрасно знаю, как следует допрашивать свидетелей.

Сэйбин никак не отреагировал и повернулся к Ковачу.

— Ты говорил, что девицу поймали при попытке к бегству.

— Не совсем так.

— Когда туда прибыли наши, она выбегала из парка, — раздраженно напомнил Сэйбин. — И бежала прочь от горящего тела, что делает ее не свидетельницей, а подозреваемой. Тряхани ее как следует. Припугни. Пригрози. Можешь поступить, как тебе угодно. Глядишь, она и расколется. А сейчас у меня через

пару минут встреча с шефом и мэром. Пресс-конференция назначена на пять. К этому времени нужен фоторобот убийцы.

С этими словами Сэйбин поправил пиджак, размял на манер боксера, выдержавшего пять раундов, плечи и вышел. Конлан посмотрела на Сэма. Тот состроил кислую мину.

— Видела, с каким дерьмом приходится иметь дело?

— Тебе? — переспросила Кейт. — Да он мог выгнать меня взашей в любую минуту. Но мне наплевать, что у него назначена встреча с Дженет Рено. Власть не дает права запугивать свидетелей ни ему самому, ни кому-то от его имени. Потому что стоит силой наехать на девушку, как можешь поставить крест на себе как профессионале.

Ковач состроил гримасу.

— Господи, Кейт, сторожевой пес говорит, дави на нее как можешь. И что теперь мне прикажете делать? Показать ему нос? Да он так ухватит меня за яйца, что те треснут, как орехи на Рождество.

— Я воспользуюсь ими вместо теннисных мячиков.

— Ты уж извини меня. Но Сэйбин главнее, и ему ничего не стоит кастрировать меня и мою пенсию. Ладно, давай глянем на это дело с хорошей стороны. Для бродяжки тюрьма что-то вроде шикарного отеля.

Адвокат повернулась за поддержкой к боссу. Роб с пришибленным видом переминался с ноги на ногу.

— Пойми, Кейт, на нас давят обстоятельства.

— Понимаю. А еще я знаю, что если на глазах у нашей бродяжки маньяк поджигал бы тело обычной проститутки, то никакой пресс-конференции не было бы. И Тед Сэйбин даже не удосужился бы узнать имя жертвы. Но это не меняет того, чему она стала свидетелем, Роб. Это не меняет того, кто она такая и как с ней следует обращаться. Она ждет, что на нее начнут наезжать. И заранее заняла оборонительную позицию.

На лице Ковача застыла гримаса — кислая и недовольная одновременно.

— Мне казалось, ты не хотела браться за это дело.

— И сейчас не хочу, — честно призналась Кейт. — У меня нет ни малейшего желания оказаться в одном болоте с аллигаторами. Но раз так получилось, я намерена играть по своим правилам. И прошу не ставить мне палки в колеса. Или назначайте на мое место кого-то еще. Я не марионетка и требую, чтобы руки у меня оставались свободными. А сильные мира сего пусть помалкивают в тряпочку. Мне они не указ.

Конечно, все не совсем так. Пусть эта работа ей не по душе, но, с другой стороны, кто может это сделать лучше? По крайней мере, Тед Сэйбин думает именно так. Для него она в первую очередь бывший агент ФБР. И хотя эта зацикленность на ее прошлом порядком раздражала, вместе с тем невозможно отрицать, что это давало ей дополнительный вес как в общении с ним самим, так и с Маршаллом.

Истинный же вопрос заключался в ином: чего это будет лично ей стоить? И почему она готова заплатить такую цену? Потому что от этой истории мерзостью шибало за целую милю. Кейт едва ли не кожей чувствовала, как та прилипает, присасывается, словно щупальца осьминога. По идее, самое разумное — перерезать щупальца и бежать. Если, конечно, хватит здравого смысла. Увы, она заглянула в душу Эйнджи Ди Марко и увидела там страх.