Прах к праху
Шрифт:
Я смотрю на желтый разлинованный блокнот, третий, с тех пор как я начала писать, и говорю:
– Теперь уже недолго. Ты знаешь.
– Не спеши, – говорит Крис.
Он возвращается к работе, разговаривает с Феликсом, потом начинает стучать молотком – частые удары, по одному-два на каждый гвоздь. Крис сильный и умелый. Он не допускает ошибок.
Я все недоумевала, почему он меня взял к себе.
– Я что, стала минутным капризом? – спрашивала я его.
Потому что в моем понимании не было никакого смысла цеплять шлюху, покупать ей две чашки чая и блинчик, приводить домой, поручать ей плотницкую работу и в конце концов пригласить остаться, когда он не собирался – не говоря
Когда же я потребовала ответа, что все это значит, он спросил, в каком смысле, и окинул взглядом баржу, словно мой вопрос относился к ней.
– Это. Здесь. Я. Я с тобой.
– А разве это должно что-нибудь значить?
– Парень и девушка. По-моему, когда они вдвоем, это всегда что-то значит,
– А-а. – Он поднял на плечо доску и оглянулся по сторонам. – Куда это молоток подевался? – И принялся за работу, и меня заставил.
Пока баржа доделывалась, на ночь мы бросали пару спальников слева от лестницы, в противоположном от животных конце баржи. Крис спал в нижнем белье. Я спала голой. Иногда рано утром я сбрасывала одеяло и поворачивалась на бок, чтобы груди казались полнее. Однажды я поймала его – он меня разглядывал. Я проследила его взгляд, медленно скользивший по моему телу. Он о чем-то задумался. Вот оно, подумала я. Потянулась, выгнув спину, проверенным гибким движением.
– У тебя замечательная мускулатура, Ливи. Ты регулярно делаешь упражнения? Ты бегаешь?
– Черт, – ответила я. И добавила: – Ну да, наверное, я смогу побежать, если придется.
– Как быстро?
– Откуда я знаю?
– А темноты не боишься?
Я провела ладонью по его груди.
– Ну, зависит от того, что нужно в темноте делать.
– Бежать. Прыгать. Карабкаться. Прятаться.
– Что это? В войну играть?
– Вроде того.
Я сунула пальцы за резинку его трусов. Он поймал мою руку.
– Давай посмотрим, – сказал он.
– На что?
– Годна ли ты на что-нибудь, кроме вот этого.
– Ты гомик? В этом все дело? Импотент или что-нибудь такое? Почему ты этого не хочешь?
– Потому что между нами будут другие отношения. – Он скатал свою постель. – Не обязательно так вести себя с мужчинами. Есть и другие способы утвердиться.
– Например?
– Быть самой собой. Чего-то стоить. В том или ином плане.
– Ой, ну хорошо. – Я села, прикрывшись одеялом. – Начинай, – сказала я.
– Что начинать?
–Лекцию, которую тебе не терпится мне прочесть. Только будь осторожен, потому что я ведь не твой зверек и могу уйти в любой момент, когда пожелаю.
– Тогда почему не уходишь?
Я сердито на него посмотрела. Ответить я не могла. У меня была квартирка в Эрлс-Корте. Постоянные клиенты. Ежедневная возможность распространить свой бизнес и на улицу. Пока я имела желание делать все что угодно и пробовать все что угодно, у меня был стабильный источник дохода. Так почему я оставалась?
Тогда я думала: «Потому что хочу показать тебе, что к чему. Прежде чем все кончится, недоносок, ты у меня будешь выть на луну, я тебя так распалю, что ты будешь передо мной на брюхе ползать, только чтобы полизать мне ноги».
А для осуществления этого плана мне, разумеется, нужно было остаться на барже.
Я схватила свою одежду, лежавшую на полу между спальниками. Торопливо оделась, сложила одеяло, пригладила волосы и сказала:
– Хорошо.
– Что?
– Я тебе покажу.
– Что?
– Как быстро я бегаю. Как далеко. И все остальное, что тебе в голову взбредет.
– Будешь лазать?
– Отлично.
– Прятаться?
– Прекрасно.
– Ползать
– Надеюсь, ты убедишься, что в позе на животе мне нет равных.
Он покраснел. Это был первый и последний раз, когда мне удалось его смутить. Он наподдал деревянную чурку и произнес:
– Ливи.
– Я не собиралась тебя дразнить, – сказала я. Он вздохнул.
– Дело не в том, что ты проститутка. И никакого отношения к этому не имеет.
– Имеет, – возразила я. – Да меня вообще здесь не было бы, не будь я проституткой. – Я поднялась на палубу. Он вышел вслед за мной. Был серый день, дул ветер. По дорожке, идущей вдоль берега, с шуршанием неслись листья. Пока мы стояли там, вода канала подернулась рябью дождя. – Отлично, – сказала я. – Бежать, карабкаться, прятаться, ползти. – И я сорвалась с места, чтобы показать следовавшему за мной Крису, на что я в действительности способна.
Он проверял мои навыки. Теперь мне это очевидно, но в то время я предположила, что он разрабатывает стратегию, как бы не поддаться мне. Понимаете, тогда я не знала, что у него есть какие-то другие интересы. В те первые несколько недель, что мы провели вместе, он работал на барже, встречался с клиентами, которым требовался его опыт для реконструкции их домов, заботился о животных. Вечерами он оставался на барже, в основном читая, хотя и слушал музыку и делал десятки телефонных звонков, которые, как я предположила – по деловому тону Криса и его постоянным обращениям к плану и топографической карте города, – были связаны с его работой по гипсу и дереву. Впервые он ушел вечером примерно через месяц после нашего знакомства. Сказал, что идет на встречу – пояснил, что это ежемесячное мероприятие с четырьмя школьными друзьями, в каком-то смысле так это и было, как я обнаружила позже, – и предупредил, что вернется не поздно. И не обманул. Но потом на той же неделе он ушел вечером во второй раз, а затем и в третий. На четвертый раз он вернулся только в три часа утра, разбудив меня грохотом. Я спросила, где он был. Он ответил только, что перебрал, после чего упал на постель как подкошенный и отключился. Неделю спустя все повторилось. Крис сказал, что встречается с друзьями. Только в этот раз на третью ночь он вообще не пришел домой.
Я сидела на палубе с Тостом и Джемом и ждала его. По мере того как шли часы, моя тревога за него стала рассеиваться. Ах так, подумала я, в эту игру я тоже умею играть, Я надела обтягивающее платье, блестящие побрякушки, черные чулки и туфли на каблуках и отправилась в Пэддингтон. Подцепила там австралийского киношника, который участвовал
каком-то проекте на студии Шеппертон. Он хотел пойти в свой отель, но меня это не устраивало. Я хотела, чтобы все происходило на барже.
Он был все еще там – спал голышом, – когда Крис наконец вернулся, войдя тихо, как вор, в половине седьмого утра. Он открыл дверь и спустился по ступенькам с курткой в руках. Я не сразу разглядела его против света. Прищурилась, а потом удовлетворенно потянулась, увидев знакомый ореол волос, Я зевнула и провела рукой по ноге австралийца. Тот застонал.
– Доброе утро, Крис. Это Брай. Австралиец. Хорошенький, правда? – М я принялась за дело, отчего хозяйство Брайана должно было увеличиться в объеме. По счастью, он простонал: – Хватит! Я не могу. Я сорвусь, Лив. – Насколько мне было видно, глаз он так и не открыл.
– Спровадь его, Ливи, – сказал Крис. – Ты мне нужна.
Я отмахнулась и продолжила начатое с Брайаном, который пробормотав: «Что? Кто?», с трудом приподнялся на локтях и прикрылся одеялом.
– Это Крис, – сказала я и погладила Брайана по груди. – Он здесь живет.