Прах
Шрифт:
Вдали показался свет фар, и мимо нас проехал чёрный внедорожник.
— Говорит Восток. Никому не стрелять, — тут же передал я. — Это разведка. Подпустим основные силы.
Основные силы долго ждать себя не заставили. Минут через десять до нас донёсся гул моторов, и на дороге снова показались фары. Они быстро приближались, прорезая своим светом мрак. Даже сквозь ветви зарослей я отчётливо их видел.
Вскоре мимо нас одна за другой стали проноситься чёрные машины: внедорожники и минивены. Картина очень сильно походила на ту,
— Восток всем позициям: огонь, — произнёс я как можно более спокойным голосом.
Над ночным заснеженным полем показалась красная точка и полетела за головным внедорожником. Взрыв разбил тишину, вспышка осветила мрак. Завизжали тормоза едущих следом машин, со стороны леса заколотили короткие очереди малокалиберных пушек и одиночные выстрелы энергетических орудий, которые ни с чем нельзя было спутать. Трассеры летели через поле и исчезали, ударяясь в землю или машины.
Со стороны Сапунова Бора тоже гремела стрельба. Это открыли огонь броневики, атакующие конец колонны.
Ещё одна красная точка полетела через поле — ещё одна вспышка осветила ночное поле. Уже две машины противника пылали вовсю. Занимались огнём и остальные от попадания зажигательных патронов. Но одно дело — техника, другое — живая сила. Энергетики третьего и четвёртого ранга могли спокойно выдержать кумулятивную струю без серьёзных для себя последствий.
Колонна была длинной. Передовых машин я даже не видел со своей позиции. Зад колонны тоже был скрыт от меня. Видел я лишь огненное зарево меж деревьев, внедорожник и минивен, остановившиеся напротив.
Минивен дал задний ход, но тут же в него угодил заряд из ОРГ. Я тоже взял гранатомёт, разложил трубу, поднялся, прицелился, нажал спуск. Гранатомёт дёрнулся, выплюнув ракету — ракета ударила в капот внедорожника. Двигатель охватило пламя, повалил густой вонючий дым.
Раздались выстрелы других гранатомётов. То там, то здесь взрывали обычные и энергоконцентратные снаряды. Вспышки от последних можно было узнать по синеватому оттенку. Огонь гудел, словно адский зверь, куски железа падали в снег и на дорогу, кричали люди — всё это слилось в одну безумную какофонию. Колонну затянул дым, который не позволял видеть, что происходит даже в пятнадцати метрах от нас. Выстрел из второго гранатомёта я уже сделал наугад.
— Восток вызывает вторую группу, — сказал я по рации, — вступайте в бой. Только под наш огонь не попадите.
Затем схватил карабин с подствольным энергоблоком и, встав на колено, прицелился. Сквозь дым было видно, как бойцы покидают объятый пламенем внедорожник. Я выпустил по ним три луча, после чего принялся быстро разряжать весьма ёмкий магазин карабина. Доносящиеся до меня нечеловеческие крики говорили о том, что моя стрельба возымела эффект.
Со стороны противника поначалу даже не слышалось выстрелов, но потом враг всё же стал отстреливаться. Замелькали лучи энергоблоков, синеватый взрыв сбил берёзку неподалёку, и
Я к тому времени выпустил два магазина, перезарядил третий. В этот момент до меня донеслись команды.
— Собраться, сконцентрироваться! Они слева в лесу. В атаку, за мной!
Похоже, среди бойцов противника нашёлся командир, который не потерялся в царившем тут хаосе. И вскоре я увидел, как из дыма выскакивают люди в чёрной военной форме. У некоторых были шашки. В рукопашную пошли, значит.
Более десятка человек ковыляли по снегу в моём направлении. Те, у кого были карабины, стреляли, но стреляли наугад: пули даже близко не пролетали.
Энергоблок мой был заряжен и я пристроился за древом, подпуская противника поближе. Бойцы бежал довольно кучно, я навёл карабин на группу из четырёх человек, что вырвались вперёд. В этот момент справа от наступающих взорвался энергоконцнтратный снаряд, отбросив двоих в снег, ну и я тоже нажал на спуск.
Три раза нажал — три луча вылетели из энергоблока. Людей просто разрывало на части. На фоне бушующего пламени было отчётливо видно, как вокруг разлетались ошмётки тел. По остальных я принялся стрелять из карабина.
Четверо всё же прорвались. Они оказались совсем рядом. И тогда я отбросил карабин, сосредоточил в ладонях внешнюю энергию и ударил волной. Троих раскидало в разные стороны, один остался на ногах. В руке его светился клинок шашки.
Но шашка ему уже не могла помочь. Боец подбежал ко мне, мы обменялись несколькими ударами. В итоге он отлетел в снег с проломленной грудной клеткой. Поднялись ещё двое и стали по мне стрелять. Я схватил шашку убитого противника и ринулся на них. Взмах — голова одного упала в сугроб. Второй выдержал три удара три, но четвёртый добил и его.
Перестрелка гремела вовсю. Поняв, что на моём участке больше нет никого, я взял карабин, перезарядил энергоблок и поспешил на помощь к своим, стреляя на ходу по врагу. Они вылезали из-за машин, бежали в нашу сторону, но встретив сопротивление, возвращались обратно. Только двое, видимо, особо сильных всё же прорвались. Но я подоспел вовремя, чтобы остановить их.
Войдя в раж, я уже и сам был готов ринуться на противника и порубить всех, кто прятался за машинами, но вскоре до слуха моего донеслись крики «не стрелять». Враг сдавался.
— Всем позициям, прекратить огонь, — скомандовал я. — Они сдаются. Повторяю, прекратить огонь.
Почти сорок человек были взяты в плен этой ночью. Остальные — кто убит, кто ранен, кто-то, наверное, даже умудрился уйти. Но машины горели все: двадцать три стояли на дороге, ещё одна, та самая, которая проехала первой, была расстреляна возле поместья.
Могу себе представить, что творилось утром на месте засады: изрытая воронками земля, разорванные тела, почерневшие остовы машин… Даже ночью в свете пламени горящих авто картина выглядела жуткой.