Практическая психология. Конт

Успенская Ирина

Тем временем ксен встал перед людьми и громко и отчетливо произнес:

— Вадий велит вести себя спокойно и отвечать на вопросы нового владетеля Рогана. Вы не видели здесь Длани Наместника.

Виктория отстраненно наблюдала за происходящим, в голове роилась туча вопросов, ответить на которые она не могла. Что делать с Алвисом? Теперь, когда она воочию увидела, на что он способен, не правильнее ли будет устранить угрозу до того, как брат Искореняющий применит свою божественную силу против конта Валлид? Что делать с баронессой? Назначить опекуншей при сыне или отдать замуж

за верного человека? Что делать с рабами и воинами Рогана? Она порылась в доставшейся от реципиента памяти, но не нашла ответов ни на один из вопросов. Алана больше интересовали развлечения, чем политика.

Баронесса наконец — то очнулась и с улыбкой сюсюкала с младенцем, его принесла опрятная пожилая женщина, забрав из рук чернобородого раба. Спустя мгновение мать отдала сына кормилице, и та унесла его в дом. Виктории вдруг стало жалко маленького барона, которого вырастит чужая женщина, как Нанни вырастила Алана Валлид — ненавидимого отцом бастарда короля. Когда — то Нанни и Берт были единственными близкими людьми затравленному подростку. Кто знает, каким бы вырос Алан, люби его отец.

— Сир, люди ждут, — раздался голос ксена.

— Как ты меня назвал? — Алан усмехнулся.

— Я вижу ваше будущее величие, — поклонился Искореняющий, чуть при этом не рухнув.

Конт закатил глаза. За эти несколько минут Алвиса развезло еще больше. Что же это за настойка? Надо обязательно попробовать. Может быть, при ее помощи можно иногда расслабляться? Изредка… когда совсем будет невмоготу.

— Алвис, расскажи, зачем ты здесь? — словно между прочим поинтересовался конт.

Ксен только пальцем помахал, загадочно усмехаясь.

— Я контролирую себя, — сообщил он. — Побочный эффект выражается в хорошем настроение, голоде и… — он поманил конта и шепнул в ухо, — неудержимом желание тела. Посему я вас покину ненадолго.

У Виктории моментально пропал интерес к загадочной настойке. Не хватало еще испытать «неудержимое желание тела» в действии. Она с утренней эрекцией справиться не может, а уж о «неудержимости» даже думать страшно. Виктория проводила взглядом брата Искореняющего, подхватившего двух симпатичных служанок, и подленько захихикала. Ксен дал ей отличный повод для шуток и шантажа. Ну почему злиться на него она не может? Он ведь интригует против конта, а сердиться на него долго не получается. Природное обаяние или тайное оружие?

— Кир Алан, мы готовы, — подошел Серый.

— Кто виновен в смерти барона Рогана?

Конт стоял напротив рабов, заложив руки за спину. Все познается в сравнении. Как никогда Виктория понимала смысл этой крылатой фразы. Люди, стоящие перед ней, совершенно не напоминали рабов Крови. Худые, грязные, со следами побоев, одетые в какое — то рванье. Обреченные.

— Я виноват, хозяин. — Вперед вышел высокий старик с почти белыми выцветшими глазами. — Я застрелил его из лука. Меня и казните. Это я подбил остальных на бунт.

— Не ври, дед, — устало произнес Алан, жестом приказывая баронессе молчать. — У тебя сил не хватило бы. Расскажи мне правду.

— Правду? — раздался злой голос, и рядом с дедом встал чернобородый. — А правда в том, что барон только

и делал, что пил и охотился, всеми делами в замке заправлял Сержик, любовник хозяйки. Набрал щенков в гарнизон, чтобы на их фоне казаться кобелем. Не воинский отряд, а разбойничья ватага. Только пить да девок щупать. Никакой дисциплины. Вчера один из этих взял себе на ночь девчонку из рабынь. Как мы не просили барона, отбить не смогли. Он только хохотал. А утром закопали ее за стеной. Ей всего восемь лет было! Восемь, конт! Доколе это может продолжаться? Разве мы не люди?

— Где он?

— Свернул я ему шею, — хмуро произнес чернобородый, глядя на конта с вызовом. — Первому и свернул, потом уж на барона бросился. Я один виноват. Вели казнить. Вадий свидетель, лучше смерть, чем такая жизнь.

Виктория прикрыла глаза, медленно считая до десяти. Она ненавидела насильников. Особенно тех, кто зарился на детей. Сейчас главное, не дать гневу выйти из — под контроля, не позволить себе злость, потому что остановиться конт не сможет. Она призвала все свое хладнокровие, всю выдержку. И возможно все бы обошлось, если бы не баронесса Рогана.

— Они не люди, они рабы, — отчеканила она. — Их жизнь принадлежит мне и тем, на кого я укажу. Я могу приказать их всех закопать за стеной, и нет мне судьи.

Виктория сделала глубокий вдох, чувствуя, как сознание заливает липкая тьма. Перед глазами начали мелькать черные точки, все вокруг приобрело красный оттенок, она сжала кулаки, пытаясь бороться с накатившей тошнотой, голова заболела еще сильнее, и тут ее дух вышибло из тела. Она видела конта со стороны и одновременно чувствовала, как двигаются ее руки. Все случилось настолько быстро и неожиданно, что Виктория не успела ни испугаться, ни понять, что же с нею происходит.

Баронесса даже не заметила, как к ней подкрался красивый пушистый зверек с миленькой мордочкой и черными глазками. Песец.

Конт вытер клинок и повернулся к Серому, указывая мечом на ошарашенных воинов Рогана.

— Повесить всех. Слуг заклеймить и продать в рабство. Все сжечь. Младенца удавить.

«Нет! — закричала Виктория, прозрачным духом зависнув перед контом. — Остановись! Это не я! Я этого не приказывала! Не делай этого!». Она попыталась вернуться в тело, но у нее не получилось. Её дух беспомощно наблюдал, как конт коротким выпадом пробивает мечом горло связанного капитана Сержика. «Остановись! Так нельзя! Это неправильно!». Но слова звучали лишь для нее, больше их никто не слышал. Ее воины быстро вязали петли, а конт, словно демон смерти с безразличием смотрел на это, скрестив руки на груди.

— Я знал, что так произойдет, — раздался тихий грустный голос. — Ты не сумела смириться с новым телом, и вот результат.

— А причем здесь тело? — не поняла Виктория.

Смотреть на говорившего было больно, словно наблюдать за солнцем без темных очков. Хотя как может быть больно несуществующим глазам?

— Останови его! — крикнула Виктория.

— Кого? — удивился сверкающий незнакомец.

— Алана Валлид! Это ведь его душа вернулась!

— Глупости. Его душа развоплощена, от нее остались лишь отголоски памяти.