Практическая работа по обитателям болота

Черчень Александра

– И каковы же критерии «отбора», так сказать? – вскинула брови я. Интересовалась не только из праздного любопытства. Да, мне было интересно, но тут еще приоткрылись бы мотивы шута. Да и вообще, это позволило бы ненадолго «сдернуть» маску придворного легкомысленного идиота и узнать его настоящие мысли. Хотя бы на этот счет.

– Просто лживые, фальшивые и мягкие, – развел руками Лельер. – Есть такие, которые честны даже в своих изменах и разврате, которые не… гнилые, что ли. Несмотря на их образ жизни и все прочее, не гнилые. Да,

они, возможно, плохие, но… они цельные и твердые. Я такое ценю.

– Разве быть мягкой – это плохо? Мне казалось, что женщины такие и есть.

– Юля, можно быть мягкой, можно быть слабой, – наконец медленно кивнул Лельер. – Мягкой поможем стать тверже, если она этого хочет, слабую поддержим. Но если при всем этом она мелочная, лживая и подлая… Будет так, как с леди Мириной и многими другими до нее.

– А тебе не противно? – тихо спросила я, подаваясь вперед. – Спать с ними только ради унижения и деланого «снимем маски, господа!». Лель, они в итоге жертвы в глазах общества.

– Мне плевать на общество, – напряженно постукивал пальцами по подлокотнику блондин. – И на мнение дураков тоже плевать. А спать… нет, у меня есть определенные потребности, и я их удовлетворяю. И еще… – Он неожиданно устало потер виски и горько улыбнулся. – Нельзя мне с хорошими девочками, Юля. Нельзя… испорчу, запачкаю, превращу в свое подобие или буду делать очень больно. А так… я сам гнилой, и меня дико раздражает такое же несовершенство в окружающих.

Ой, как все запущено…

Спорить не стала. И говорить ничего не стала.

Я не знаю, что ему можно сказать и как переубедить. Он же не расскажет, почему таким себя считает. А я, надо признаться, чем дальше, тем больше не хочу лезть в радужную душу этого создания. Кто знает, каким цветом она вспыхнет? Ты такой разный, Лельер Хинсар, какой же ты разный.

– Что-то у нас с тобой никак не получается осчастливить Ришаль, – вздохнул шут, первым меняя тему.

Я недоуменно посмотрела на него, не сразу вспомнив, что имеет в виду Лель.

– Эм?..

– У-у-у-у… – осуждения в синих глазах было до краев. – Вот, значит, как ты о подруге заботишься? Все позабыла.

– Считай, что я только что демонстративно посыпала голову пеплом, – вздохнула в ответ, решив пойти навстречу пристрастию Леля к артистизму. – Можешь даже горестные стенания вообразить, только потом все же напомни, что ты имел в виду.

– Ну Ю-у-уль… Я, вообще-то, о том, что я некогда пообещал Ришаль дир Ниралиссе предоставить в ее распоряжение лучшего нага в округе!

Я округлила глаза.

И, если память мне не врет, то этот самый лучший наг в округе хранится не где-нибудь, а в магическом музее Изумрудного города как редкий экспонат последствий экспериментов на себе самом. Проще говоря, памятник глупости.

– Ну так что, когда пойдем? – радостно вопросил блондинистый ужас всего здравомыслящего населения Малахита.

Если таковое (адекватное и здравомыслящее

население) тут имеется. В этом лично у меня появляется все больше сомнений. Реалии окружающего болотца способствуют разрушению иллюзий.

Эм… Для начала – я всегда думала, что Лель шутил, хотя стоило учитывать, что слова этого типа, сколь бы бредовыми они ни были, вполне могут стать реальностью. Если у шута Гудвина будет настроение, конечно же.

– А надо ли? – риторически вопросила я. – У нее, кажется, с Шадиром все почти наладилось… и вообще, Лель, ну вот подумай сам и логически…

Сказать хоть что-то умное я не успела, Лельер порывисто взмахнул рукой и, требовательно посмотрев на меня, перебил:

– Юль, логика и веселье – понятия несовместимые, это раз. Логика вообще не мой конек, я ее откровенно не люблю, если быть честным, – это два. – Он откинулся на спинку кресла, поднял ладонь, загнул сразу два пальца и, взявшись за третий, продолжил: – Я обещал Ришке замену ее трусливому начальничку стражи, притом условия определенные, и кандидатуру она утвердила. Знатный, сильный, умный. Красивый. Все про нашего горе-экспериментатора.

– Лель… – вкрадчиво начала я. – Про то, что будет НАМ, если поймают, так и быть, промолчу… но зачем Ришаль этот саркофаг дома?! Мужик спит уже невесть сколько времени!

– Я обещал, – уперся синеглазый шут.

– Лучше бы ты что путное пообещал, – тоскливо посмотрела на него я. – Не надо, а? Ну ерундистика же!

– Ты тоже обещала, – любезно напомнил господин Хинсар, с торжеством глядя на меня. – Так что, Юлька, тебе остается только расслабиться и получать удовольствие от моего неподражаемого общества и саркофагика.

Я невольно хихикнула, вспомнив крылатую фразочку про «гробики, склепики и саркофагики».

– Ладно, – вздохнула и, подперев щеку, посмотрела на него. – Когда пойдем-то? Тебя не поймать! Вернее, то ты встречаешься на каждом шагу по нескольку раз в день, то неделю можешь на глаза не попадаться.

– Ну… – почесал светлую бровь шут. – Смотри, Охра отбывает раньше, чем мы думали. Через три дня.

– Морриган Сталь покидает Малахит? – не на шутку удивилась я.

– Ага, – Лель закинул ногу на ногу и с самым мерзким выражением на красивом лице проговорил: – Понял, что задумка провалилась, и сваливает в родные пенаты. А я даже набить эту надменную рожу не успел. Досадно.

Последнее заявление я проигнорировала, решив сразу зреть в корень нашей теперь уже общей с шутом проблемы.

– Ага, – кивнула я. – То есть Феликс будет в Кален-Заре, как и основной состав стражи. Да и вообще, внимание жителей будет приковано именно к Мору и Ко.

– Ты интеллектуально растешь! – с неподдельным уважением взглянул на меня этот паяц. – Юленька, еще немного, и я начну ощущать свою ущербность!

– Можешь начинать уже сейчас, – мрачно отозвалась я.

Неисправим! Вот обязательно надо издеваться!