Практика частных явлений
Шрифт:
Первый: Для вас же стараясь!
Чудовищный грохот из мешка. Первый и Третий вздрагивают.
Кстати, он и сейчас здесь.
Третий: Кто?
Первый: Мёртвый. Или не мёртвый, но тот, кто говорит, что умер...
Третий: Здесь? (В ужасе озирается)
Первый:
Третий: Где он? Где?
Первый: Там, в мешке.
Третий: В мешке – мертвец?
Первый: Так мешок-то его. Он сам и приволок его сюда.
Третий: Зачем?
Первый: Не знаю. Он всё вынимал оттуда разные мерзкие вещи, запихивал их обратно, брал у меня фонарь, пилил, красил, рвал... Залезал в мешок и вылезал назад. И сейчас он снова в мешке.
Третий: Что же он там делает?
Первый: Что-то делает.
Чудовищный грохот из мешка.
Вот – это он.
Третий: Но что же мёртвый может делать в мешке?
Первый: Он мне не докладывает. Видимо, мастерит чего-то, колотит, перекладывает с места на место и снова колотит. Он работал на Кубе. Он привязывал верёвку к разным вещам, я помогал ему её обрезать. Он раньше проваливался. Вещи падали. Он спал с кинозвездой. Он ушёл от неё утром, когда она дремала. Интересно, взял он её, сонную, напоследок? Я забыл спросить у него об этом. Он может умереть окончательно и я так ничего и не узнаю больше. Говорят, восемь утра самое подходящее время для совокупления. Интересно, он ушёл от неё раньше восьми? Как вы думаете?
Третий: Я могу допустить... да, я многого не знаю, я, в конце концов, обычный человек, из плоти и крови, и мяса, и кожи, но я никогда не предполагал, что мёртвые... что мёртвые могут ходить, мастерить, перекладывать что-либо и привязывать к чему-то верёвку! Я никогда не предполагал, что они могут спать с кинозвёздами и уходить от них в восемь утра!
Первый: В принципе, не имеет значения, во сколько он ушёл от неё. Также не имеет значения, трахнул он её, сонную, напоследок или нет. И даже если он жалеет теперь об этом, даже если он ругает себя порой и скрежещет зубами, и терзает сбившуюся простыню своим одиночеством, и без конца разбивает своё лицо, ударяясь о стену «никогда» – всё это также не имеет никакого значения.
Третий: Может быть, он – не мёртвый.
Первый: Это также не имеет значения. (Пауза) Я тоже кое в чём сомневаюсь. Он говорит, что он – мёртвый. В принципе, это не имеет значения. (пауза) Спросите у него сами.
Чудовищный грохот из мешка.
Третий: Спросить... Для этого придётся к нему обратиться!
Первый: Очевидно, придётся.
Третий: Как же обратиться к нему?
Первый: Обратитесь как-нибудь.
Третий: А как вы к нему обращались?
Первый: Я не уверен, что мой экспириенс вам будет полезен. Я не считаю его универсальным, способным пригодиться при разгадке тайн вселенских процессов. Сначала я просто говорил ему «Эй».
Третий: Просто «эй!» И всё?
Первый: Да, просто «эй!» Вообще-то, он не слишком контактен. Но кое-что вы сможете выяснить.
Третий: Что же именно я смогу выяснить?
Первый: То, что вас интересует.
Третий: Но меня ничего не интересует! То есть интересует, но я не знаю что!
Первый: Для начала вы можете сказать ему пресловутое «эй!». Это уже кое-что.
Третий: Я же не вижу его! Не говорить же мне «эй» в пустоту!
Первый: Подойдите поближе к мешку.
Третий: Я ничего тут не вижу.
Первый: Должны же быть видны какие-то очертания тела, не бесплотный же он! Возможно, он спит.
Чудовищный грохот из мешка
Нет, он не спит. Пощупайте, пощупайте мешок!
Третий: (брезгливо ощупывает мешок) Вот тут что-то... Ай!
Второй: (глухо) Что там ещё?
Первый: Ага, есть!
Третий: Да, он здесь!
Первый: Я же говорил! Вот и скажите ему!
Третий: Эй! Эй! (пауза) Он не отзывается.
Первый: Попробуйте ещё разок. Погромче.
Третий: (громче) Эй! Эй!
Первый: Громче!
Третий: (ещё громче) Эй! Эй! (пауза) А если он ушёл? Или это не он?
Первый: Всё может быть.
Третий: (очень громко) Эй! Эй! Эй!
Второй: (глухо) Что ты орёшь, идиот?
Третий: (тихо) Эй...
Второй: Что «эй»? Чего надо?
Первый: (Третьему) Это он у тебя спрашивает.
Третий: (сбит с толку) Да? Эй...
Первый: (Второму) Это он к тебе обращается.
Второй: Чего он хочет?