Практика ловли судака
Шрифт:
Приятного в этом мало, но вместо того, чтобы обойти топкий участок, я почему-то наоборот зашел в воду, насколько позволяли болотные сапоги, и забросил на максимальное расстояние.
Рыбка коснулась дна на одиннадцатой секунде — это стало для меня сюрпризом. Следующими четырьмя-пятью забросами я выяснил, что дно вдали от берега весьма неровное. А ведь несколькими годами ранее я ловил здесь со льда, и тогда оно было плоским, как асфальт на скоростной автомагистрали. Стало быть, произошло одно из двух: либо здесь велись какие-то донные работы, либо повлияло половодье — ведь один хороший паводок способен основательно поменять
Как бы там ни было, я нашел очень интересное место, о котором никто, судя по всему, не знал: с лодок здесь спиннингом не ловят, а с берега, не заходя далеко в воду с препротивным илистым дном, до нужной точки просто нельзя было добросить. Вот и проходили все местные и заезжие спиннингисты этот участок с крейсерской скоростью.
На одном из следующих забросов у меня была поклевка, потом я поймал щуку, а вскоре — судака. Всего в тот день я увез более десяти «хвостов» судака и щуки. И это при полном минусе на том месте, где я начинал рыбалку.
В таких случаях важно сохранить монополию на ловлю. Достаточно один раз обжечься, когда вы находите никому не известное рыбное место, а потом с него кормится кто-то из разряда паразитов, — и вы уже берете на вооружение малопривлекательный девиз "Homo homeni lupus est".
Я приобрел свой первый печальный опыт излишнего доверия лет пятнадцать назад. Я нашел тогда пойменное озеро размером с два теннисных корта, которое кишело щукой, и какое-то время ловил там один. Потом я рискнул пригласить своего приятеля, взяв с него «подписку» о неразглашении.
Через неделю меня насторожили плавающие в воде несколько окурков (ни один из нас двоих не курил), а вскоре все завершилось тем, что озеро прочесали бреднем — об этом красноречиво говорили кучи водорослей на берегу!
Позже я проследил цепочку утечки информации, но легче от этого не стало.
Наученный горьким опытом, я постарался максимально засекретить обнаруженную на Оке «точку», и до конца сезона 1995 года и половину 1996 мне это удавалось. Осенью хищник выходил туда на удивление стабильно, но если бы об этом прознали местные рыбаки, все очень быстро пришло бы к плачевному результату. Сначала сюда ринулись бы все местные спиннингисты, а потом дело дошло бы и до браконьеров, коих в этом районе пруд пруди — то тут, то там они беззастенчиво орудуют сетями.
Пойманную рыбу я сразу же прятал подальше от посторонних глаз, а как только мимо проходил кто-то из «аборигенов», я устраивал технический перерыв — точил крючки или перематывал леску, на все вопросы выдавая правдоподобную «дезу». Помню, как на крючки сел хороший судак, но как раз в этот момент мимо проходила браконьерская моторка, и три пропитых рожи были повернуты в мою сторону. Пришлось опустить в воду кончик удилища, чтобы не были заметны рывки рыбы, и сделать вид, что у меня что-то случилось с катушкой. В таком положении я продержал спиннинг около минуты, но судак, как ни странно, не сошел. А в двух других аналогичных случаях рыба все же уходила, но я был этому даже рад!
Так продолжалось до лета следующего года, когда меня опять-таки подвел мой приятель, которого я должным образом не проинструктировал. Он поймал щуку весом более четырех килограммов и на радостях выложил, как на исповеди, всю информацию одному из местных. Что было дальше, думаю, можно не говорить…
Если вам показалось, что я уделил последнему примеру больше внимания, чем он того заслуживает, поверьте, это не так. Поиск, или разведка, всегда идет бок о бок с контрразведкой. Как только вы это упустите, вам придется чем-то поступиться.
Даже в самом мягком варианте, когда на разведанном месте будет ловить только наш брат-спиннингист, да и то от случая к случаю, велик риск того, что рыбалка будет основательно подпорчена. Своими неумелыми действиями новичок, не чувствующий дна ступенчатой проводкой, способен наоставлять там множество поролоновых рыбок, зачастую с кусками оторванной лески длиной по десять-двадцать метров и более. Леска вытягивается по течению и мешает нормальной проводке. Допустим, несколько дней назад вы ловили здесь, и дно было чистое, а сегодня ваша приманка постоянно цепляется за тягучую леску. Значит, в промежутке на этом месте пытался рыбачить какой-то «чайник», едва ли что-нибудь поймал сам, и сделал так, чтобы не поймали вы.
Другой аспект, который так или иначе проявляется на чрезмерно посещаемом месте — "синдром привыкания". Любой хищник — и судак не исключение — усваивает, что от блесны исходит опасность, если его регулярно подвергают массированным атакам, причем восприятие опасности ассоциируется с конкретным местом, где встреча с блеснами происходит чаще всего. Судак стоит там, но попадается очень редко. Чуть в сторону — и поймать его уже проще.
У спиннингистов есть понятие «выбить» хищника. Вы приезжаете на свежее место, где какое-то время никто не ловил, и остаетесь очень довольны рыбалкой. На следующий день отправляетесь туда же, но результат уже скромнее. И так далее по нисходящей.
Такое бывает и в стоячей воде, и на течении, но в реках, на мой взгляд, чаще. Поэтому надо всегда иметь резервный вариант, то есть другое место, на которое можно будет переключиться, когда станет ясно, что на основном месте судак «выбит» и ему нужно дать с недельку отдохнуть.
Наш подмосковный речной судак летом и осенью делится на «квазиоседлого» и «квазикочевого». Приставка «квази» отражает относительность этих определений. Квазиоседлый преобладает. Он в течение нескольких месяцев придерживается определенного участка реки протяженностью в несколько сотен метров — это, к примеру, может быть яма и прилегающий к ней плес. Квазикочевой гуляет в районе плюс-минус Десять километров, и если на своем пути находит подходящие для себя охотничьи угодья, не перенасыщенные его квазиоседлыми конкурентами, сам занимает вакантное место.
Вот и получается, что на новом месте мы «выбиваем» квазиоседлого судака, которого иногда можно отличить по содержимому желудка — он чаще всего питается ершом, крутящимся у него под боком. У пришлого судака первое время, пока он не удовлетворит «цензу» оседлости, в утробе преобладает уклейка. Потом, когда он окончательно занимает нишу его «выбитого» предшественника, квазикочевой судак превращается в квазиоседлого. Это выражается и в его подвижности, и в особенностях меню. Среди всех прочих мест, где на течении ловят судака, встречаются такие, откуда можно «снять» клыкастого почти со стопроцентной гарантией — в любую погоду и на любую сколько-нибудь подходящую приманку. Каким медом там мазано, остается только догадываться, но если вам удастся найти что-то подобное, вы всегда будете иметь свои один-два «дежурных» «хвоста», даже при откровенно плачевном результате у всех остальных.