Практика соприкосновений
Шрифт:
А ещё, чтобы совсем уж отгородиться от всяческих приятелей, пошёл я в библиотеку.
И долго я там сидел. Года три или четыре. Безвылазно. Конечно, в пределах рабочего времени. Иногда библиотека закрывалась, но я читать не переставал. Всё подряд, что под руку попадалось. Понравилась книжка с первой строчки – значит, читал. А по прочтении смотрел название и имя автора. А иногда и не смотрел, если книга была без корочек. Правда, ночью мама книжки отбирала. Только фонарики-то на что… Ночь, книжка и фонарик под одеялом. Таким образом, хитрые
Иду я как-то по улице, размышляю, что бы ещё такого прочесть, чтобы уже совсем… Ну, просветления достигнуть. Казалось, основную тайну если ещё я не нашёл, то она обязательно содержится на какой-нибудь странице, до которой я ещё не добрался, но она уже где-то совсем близко, рядом – только руку протянуть. А может быть, я уже эту тайну нашёл, прочитал, да как-то не заметил, не обратил внимания… Так в чём же она, эта основная тайна… В том ли, когда хочется… чтобы тебя заметили… оценили… позвали бы с собой в прекрасные дали, по каким-то большим делам… ради счастья. Туда, где кони, женщины, горы, звери, дороги, дома, автомобили… И всё так здорово… И я вместе с ними, со всеми… Вместе со всеми…
И вот иду я как-то по улице, призадумавшись, сворачиваю за угол, и вижу обоих своих приятелей. Естественно, они о чём-то договаривались. Ну, как обычно, что-то затевали. Мне это стало ясно, когда они, судя по их лицам, не слишком обрадовались, не слишком удивились. Так, слегка окаменели.
– О, привет, – пробормотал Колька. – Где пропадаешь?
– Дела всякие, – ответил я. – Куда это вы в прошлый раз так быстро смылись?
– Да ну его,– присоединился Витька. – Обознались. Колька мне соврал, будто глаза у тебя зажглись в тот раз. Ну, будто бы, загорелись. Мы и деранули. А я потом всё понял. Говорю – из библиотеки не вылезает человек. Аж мать жаловалась. Тут загоришься – столько читать. Светлым пламенем.
– Светишься, значит… – пробормотал Колька. – А мы думали – свет экономишь. Нет ведь тебя вечерами. А ты вон где – в библиотеке.
– Камушки, получается, вы кидали?
– Мы, кто же… Друга разыскивали. Тебя, значит.
– Зачитался друг, – добавил Витька. – Своих совсем позабыл.
– Это бывает, – произнёс Колька. – Главное – вовремя человеку напомнить. Мы-то, Лёш, видишь, все свои книжки, какие положено, прочитали. Теперь будем читать те, какие неположено.
Я не понял.
– Это какие?
Друзья враз захохотали. У них это здорово получалось – всё враз.
– Ну, – объяснил Колька, – это те, которые читать заставляют. В школе там, или в институте… Эти читать положено.
– А-а…
– Смотри-ка, что у нас есть… Тоже книжка!
Колька, весь загадочный, полез за пазуху и торжественно вытащил бутылку портвейна. Точнее, полбутылки.
– Ой, – вякнул я, – это же вино!
– А ты как думал!.. Хочешь попробовать?
– Не, что вы… Мне нельзя. Мне не разрешают.
– Даже дома?
– Да. Даже дома.
– Даже при гостях?
– Ну да…
Друзья переглянулись.
– Вот оно как… Ну тогда тем более. Кто же тебя ещё угостит, кроме нас. На, мы разрешаем.
– Да, – подтвердил Витька. – Разрешаем.
И сглотнул слюни.
– Ну, – сказал Колька, – давай. Хоть глоточек.
Колька выглядел настолько дружелюбно, говорил так убедительно, что один глоточек я употребил, скорее с испугом, чем с отвращением.
– Вот, – сказал Витька. – Це ж друге дило.
– А як же ж, – поддразнил Колька Витьку.
В голове у меня возникала новая какая-то разноцветная реальность. Теперь я думаю – и чем бы она закончилась, эта встреча, если бы из-за того же самого угла, откуда ни возьмись, вдруг появился Боря Борзон, старшеклассник, сосед по дому. Он чуть было не промчался мимо нас, весь задумчивый, самоуглублённый, размахивая полами новомодного белого плаща и скрипичным футляром. Но я, совершенно на данную минуту осмелевший, возьми да Бориса и останови.
– Добрый день!
Борис резко остановился, нахмурился, устремился взглядом на каждого из нас. Пожал руки.
– Привет. Как жизнь?
– Потихоньку! – бодро отвечал Колька, снова извлекая бутылку. – Вот, как видишь. Будешь с нами, за конкретное знакомство?.. А то ходим мимо друг дружки, как чужие.
– О-о,– молвил Боря, – да вы тут время не теряете.
– А как же, – приосанился Витя, – вот, молодое поколение надставляем.
– Как, и он участвует?
– Лёшка-то? – как бы изумился Колька. – Ещё как участвует. Да он у нас за главаря.
– Не может быть.
Борис словно стремился две дырки во мне прожечь, прямо в голове, своими тёмными глазищами.
– Ещё как может, – бормотал Колька нетвёрдым языком. – Давай, Боря, поддержи компанию.
– А что, поддержу! – с энтузиазмом воскликнул Боря. – Обязательно поддержу! Как не поддержать! Только не сегодня. Мне сейчас на занятия, вот и инструмент с собой. А в другой раз – обязательно. Я теперь с вами. Договорились. Раз и навсегда.
И тут мне в голову полезли разные интересные мысли, по какой причине я и сделал следующее заявление:
– А вот можете меня послушать?.. Я что хочу сказать…
Старшие ребята навели на меня резкость.
– Ну, говори, – разрешил Колька. – Послушаем.
– Смотрите! Нас же теперь четверо! Четыре человека!
– Ну?.. – как всегда, недоумевал Витька. – И что с этого?
– То, что как у мушкетёров! Вот здорово! Борис, значит, будет Атос. Как самый старший. Витёк будет у нас Портос. Как самый здоровый. Ты, Коля, получается, будешь Арамис. Ну, потому, что самый симпатичный.
– Чего это вдруг я симпатичный?