Практикум для теоретика
Шрифт:
Лилиана осталась во дворце и очень этому радовалась. В отсутствии брата ее режим оказался не таким суровым и она даже нанесла мне визит под видом урока. Мы часа полтора разбирали теорему и решали задачи, а затем она рассказывала мне обо всем, что случилось за последние дни.
Мне тоже пришлось ей рассказать про принца Хельмута. Вообще-то это я просвещала принцессу насчет ее возможного жениха, а между делом вставляла интересующие меня вопросы. Могу сказать, что учителя, которые готовили Лили в области ведения беседы и дипломатии работали из рук вон плохо. Девушка каждый раз попадала в мою простенькую ловушку и вываливала мне все, что знала, получая
Да и что я могла рассказать про принца? Что он высокого роста, хорошо сложен, на лицо не красавец, но приятный? Я видела его два раза в жизни, и то издалека. Все, что я о нем знаю, почерпнуто из газет и краткой характеристики, которую дал ему мой отец.
Папа целый год давал Хельмуту уроки математики и мог бы рассказать о нем много, но у него были твердые принципы: никогда ни о ком не сплетничать даже с семьей. Так что о принце он сказал только, что мальчик умный, способный, любознательный и, если дальше так пойдет, будет хорошим королем. Но это было давно. С тех пор принц уже закончил свое обучение. Сейчас ему не то двадцать семь, не то двадцать восемь лет, он, как и положено в нашей стране наследнику, избрал военную карьеру и вдобавок интересуется наукой. Закончил, кстати, химический факультет нашего Лиатинского университета. С отличием.
Все это не слишком интересовало Лилиану. Ей хотелось знать что-то про характер принца и те мелкие черточки, которые рисуют его как частное лицо и отдельную личность. Все то, о чем я понятия не имела. Так что она немного получила от нашей беседы. То, что я ей рассказала, при желании можно было вычитать в лиатинских газетах. У нас любят писать о царствующей фамилии.
Зато мне разговор с Лили дал много материала для обдумывания.
Во — первых, она порадовала меня: никого из тех, кто замарался пособничеством кортальским секретным службам, не оставили на свободе. Сильвия сидит под стражей в городской тюрьме, ее допрашивают. Хозяина магазина, в котором была куплена та самая думочка, тоже взяли, а весь его товар сейчас изучают ведьмы. Нашли даже того кучера, который возил по Сармиону карету Леокадии. Оказалось, это его собственность. Он получил от Кортала деньги на ее покупку и несколько лет безбедно жил тем, что сдавал карету внаем. Но за это он должен был в любой момент помогать тому, кто предъявит некий амулет. Когда с этой штучкой к нему пришла Леокадия, он понял, что пришел день расплаты и готов был к тому, что теперь за ним явится стража. Так и случилось.
В сущности, принцесса не должна была всего этого знать, но Лилиана не могла не сунуть свой нос везде, где только можно. Пока братец бегал от своих гостей и собирался на охоту, она поймала Грегорича за пуговицу и не отпускала, пока тот не выложил ей все новости.
А стоило Горану уехать, как она бросилась к той, кого решила считать подругой, то есть ко мне.
Мы провели с принцессой часа четыре. Я поила ее чаем, угощала выпечкой, показала где пряталась, когда Леокадия привела к нам в гостиную связанного заклинанием Конрада… Только знаменитую сковородку не смогла продемонстрировать: ее забрали как вещественное доказательство. Кстати, Пин остался этим крайне недоволен. Еще бы: сковородка-то его любимая!
Когда Лили наконец ушла, явился Конрад. Оказывается, он знал, кто сидит у меня в гостях, и ждал, когда она отвалит. Это он правильно сделал: если бы принцесса с ним встретилась, то задержалась бы у нас еще на пару часов. А я уже и так замучилась терпеть эту активную и разговорчивую особу.
Надо сказать, мое восхитительное общение с собственным мужем омрачалось только одним: я не сказала ему, что написала королю Губерту, и теперь терзалась угрызениями совести. Но я же его знаю! Если сказать, он забеспокоится и начнет действовать, а этого совершенно не нужно!
Если бы Конрад захотел, он мог бы узнать все: наша связь давала ему такую возможность. Но я еще раз убедилась, что вышла замуж за благородного человека. Несомненно, он чувствовал отголоски моих переживаний, но не позволил себе прочитать мое сознание.
Кажется, угрызения совести он отнес на счет убийства Леокадии. Зря. С ней были связаны не самые приятные переживания, но вот совесть меня не мучила из-за нее абсолютно. Я спасала своего мужа и себя. Точка.
Но вот письмо королю Губерту… Чтобы придать ему больше веса, я подписалась "Марта ар Герион" и теперь не знала, чего больше опасаюсь: того, что король решит полностью игнорировать и письмо и автора или того, что он пожелает при случае меня увидеть. И то, и другое было равно нежелательно. В идеале меня бы устроило, чтобы король разобрался со своим подданным, затеявшим заговор, но не захотел совать нос в наши с Коном дела.
Хотя… Это из области фантастики.
Время шло. Пять дней я сидела под домашним арестом, Вольфи вел мои группы, Рихард с Коном нервничали, а король все не возвращался с охоты.
Временно у нас не было преподавателя ментальной магии и все его часы мой муж и Рихард поделили между собой. Так что почти целыми днями я сидела в одиночестве.
Не скажу, что мне это не нравилось. Я вообще скучать не умею, а тут выдался случай заняться любимым делом. Разобрав все, что мне натащил Вольфганг, я наконец-то приступила к написанию учебника.
Надо сказать, мой друг сделал много, очень много, почти все. Но… Он всегда рассчитывал на таких же умных как он, на тех, кто все поймет и запомнит с первого раза. Так что он составлял каждую главу для таких же гениев, как он. Формулировка, пример с разбором и несколько задач, каждая сложнее предыдущей. Все.
А меня еще отец учил: с первого раза все понимает один процент студентов. Чтобы кто-то что-то понял и запомнил, им нужно все изложить три раза как минимум, а лучше пять. И вот на седьмой раз можно надеяться, что все учащиеся усвоили материал и смогут его применять для решения задач.
В то, что отец знает, что говорит, я верила безусловно. Поэтому и приняла для себя такое построение глав, которое позволяло несколько раз вталдыкивать одно и то же разными словами и приемами. Сначала общие рассуждения с примером, затем формулировка правила или теоремы, затем доказательство и повторное объяснение того, что было впереди. Пара примеров с разбором решения и несколько задач для самостоятельной работы. По — моему, разумное построение.
Три дня у меня ушло на написание первой главы в окончательном виде. Из того, что мне дал Вольфи, я оставила нетронутыми только формулировки и задачи.
Конрад, которому я показала результат своей работы, одобрил. Сказал, что ему все понятно и попросил подарить учебник, когда он будет готов.
Можно подумать, я и так бы ему не подарила.
Пару раз ко мне забегал Грегорич, чтобы уточнить тот или иной факт и всегда приносил какую-нибудь новость. Я уже поняла, что этот суровый человек с вечно недовольной физиономией относится ко мне скорее хорошо, чем плохо, но вела себя так, как будто очень его боюсь. За это и получала награду в виде кусочков информации.