Праотец Мосох
Шрифт:
Б. Миллер особо отмечает, что слово «тат» своими корнями уходит в глубокую древность и читается еще в Боспорских надписях, где упоминается народ thatae в титуле боспорских царей в IV веке до нашей эры{490}. В начале XV века, по свидетельству И. Шпильтерберга, крымские татары, называли татским языком язык готского населения Крыма{491}. В венгерском языке существует форма tót, которой венгры обозначают славян, словаков и словенцев{492}. В Орхонских надписях дважды встречается слово tatina, которое Вамбери передает через «оседлые»{493}. В джагатайском языке слово m am означает «подданных,
Сложно сказать, чего больше в вышеуказанном наборе фактов — случайных совпадений или какой-то системы. Однако предположим, что мы имеем дело с одним и тем же термином, который разбросан по огромной территории и в широком временном диапазоне. Если это так, то с каким народом его можно сопоставить? Я полагаю, что его возможно сопоставить только с тохарами (атариями). Точнее даже не с тохарами, как с некоей этнической общностью, а с тохарскими ордами, т. е. военно-организационными подразделениями, в которые могли быть инкорпорированы бойцы различных национальностей. Так вот, войско тохар, по словам С. Г. Кляшторного, было устроено по десятичному принципу — «стотысячная армия подразделялась на отряды в десять тысяч воинов (тохарское A tmām, тохарское В tumane — «десять тысяч», «десятитысячный отряд»). Позднее эта военная структура была полностью заимствована гуннами и от них унаследована тюрками (древнетюркское tümen), а затем от тюрков — монголами»{496}.
Но каким образом те же гунны могли заимствовать военно-организационную систему от тохар, если для подобного заимствования в древности необходимо было иметь непосредственный контакт? Хотя бы для того, чтобы наглядно убедиться в эффективности перенимаемых нововведений.
Сейчас вернемся к нашим маскутам. Выше мы предположили, что данный этноним может быть произведен от корня моск- (мосх). Данное предположение может быть подтверждено показаниями армянского историка Агатангехоса, чей труд дошел до нас в двух версиях — краткой армянской и пространной греческой и был составлен между 461 и 465 гг. Очерчивая пределы распространения христианства при Трдате (после 301 г.), Агатангехос утверждает (в греческой версии), что оно при нем дошло «до границ масаха (Μασαχον) — гуннов и ворот каспиев и той части, где сторона алан»{497}. В армянской версии присутствуют следующие сведения на этот счет: «…до границы маскутов по направлению к стране алан, до страны каспиев»{498}.
Римскому историку Плинию маскуты (или же массагеты) на границе с албанами у юго-восточной оконечности Большого Кавказа были известны в форме «mazacas»{499}. Если положить за верное, что маскуты и массагеты принадлежали к одной общности, как об этом единогласно утверждают историки, то нелишним будет заметить, что и массагеты, равно как и мосохи-маскуты, причисляются раннесредневековыми авторами к гуннам. Прокопий Кесарийский, в частности, утверждает это неоднократно, например: «Эган был родом из массагетов, которых теперь называют гуннами» (Война с вандалами, КН.1, XI, 9).
Еще одно замечание. Я думаю, что полное отождествление мосохов и массагетов некорректно. Очевидно, что мосохи (маскуты) являлись частью массагетской общности, но не всех массагетов можно относить к мосохам, по принципу «всякий окунь рыба, но не всякая рыба окунь». Если анонимы мосохи и маскуты очевидно однокоренные, то этноним массагеты явно имеет иную этимологию.
Итак. Средневековые авторы относят мосохов и массагетов к гуннам. Последних же большинство историков причисляют к тюркам, однако на каком основании зиждится данное причисление, совершенно неясно. Например, если вы, читатель, обратитесь за разъяснениями на этот счет к книге акад. А. Н. Бернштама «Очерк истории гуннов»{500}, то узнаете, что насчет их происхождения имеется четыре версии: тюркская, финская, монгольская и славянская, а затем без каких-либо ссылок и разъяснений на этот счет узнаете о том, что в восточно-гуннском племенном союзе проходил процесс дальнейшего формирования тюркских языков. Засим читателю только и остается, что верить уважаемому ученому на слово.
Лингвистическая принадлежность ранних гуннов, т. е. до того, как в гуннский военно-политический союз были включены иные народы, совершенно неясна. Она вряд ли может быть восстановлена по именам, тем более, по таким как Воарикс, Валах, Стиракс, Глонис и др., которые принадлежали гуннам-савирам{501}. Кроме того, Иордан сообщал, что «готы же преимущественно заимствуют имена гуннские»{502}, а готские имена весьма далеки по звучанию от тюркских.
Даже если принять тех же огоров за угров{503}, а о них известно, что «древнейшими вождями этого племени были Уар и Хунни… и некоторые из этих племен получили название уар и хунни»{504}, то и в этом случае, при условии тождественности хунни и гуннов, последних невозможно причислить к тюркам. К тому же и вопрос о тождественности гуннов и центральноазиатских хунну до сих пор является весьма дискуссионным.
Мы знаем совершенно точно, что гунны обнаруживают себя в 375 году в степях между нижним течением Дона и Волги, т. е. между Каспием и Азово-Причерноморьем, после чего они вторгаются двумя потоками: первым — в междуречье Днепра и Днестра, вторым — в Армению, затем в Каппадокию, после в Киликию и Сирию вплоть до Антиохии. Аммиан Марцеллин, первый автор, который упоминает о ранних гуннах, об их первоначальном местожительстве сообщает следующее: «Племя гуннов… обитает за Меотийским болотом в сторону Ледовитого океана (Glacialem oceanum)»{505}.
Внешний облик гуннов, по словам Марцеллина, ужасен и безобразен, но ужасность и безобразность не являются какими-то расовыми характеристиками, а выдают эмоциональное отношение автора к объекту описания. В то же время, сообщая об аланах, наш источник свидетельствует: «Почти все аланы высокого роста и красивого облика, волосы у них русоватые, взгляд если и не свиреп, то все-таки грозен; они очень подвижны вследствие легкости вооружения, во всем похожи на гуннов (выделено мной. — К.П.) но несколько мягче их нравами и образом жизни»{506}. Каким бы образом аланы могли быть похожими во всем на гуннов, если бы последние пришли с территории Северного Китая? Разве что только так, как всякий человек похож на любого другого человека.
Что же касается гуннских обычаев и образа жизни, то и они не являются исключительной характеристикой тюрков. Здесь следует привести слова Прокопия Кесарийского (VI в.) о склавенах: «Они очень высокою роста и огромной силы. Цвет кожи и волос у них очень белый или золотистый и не совсем черный, но все они тёмнокрасные. Образ жизни у них (славян, склавенов. — К.П.), как у массагетов, грубый, без всяких удобств, вечно они покрыты грязью, но по существу они не плохие и совсем не злобные, но во всей чистоте сохраняют гуннские нравы (выделено мной. — К.П.)»{507}.