Прародитель Магии

Swfan

И вот народ в страхе ожидал, когда наконец принц опустит гильотину. Новоявленный палач встал рядом с нужной верёвкой, притронулся к ней — сердца людей задрожали — и вдруг опустил руку и посмотрел вниз, с эшафота.

Все удивились и даже на время забыли страх.

Что это принц делает? Неужели он передумал? Неужели его тоже напугала месть эльфов?

Если так, его не стоит винить. Многие не без удивления услышали собственные облегчённые вздохи. Принц уже доказал всем, что никакой не идиот. Глупо было думать, что он решится на такой бездумный поступок.

Всё же он прав был, когда говорил, что сам Абсолютный уготовил им жизнь тварей дрожащих. Нужно сжать зубы и терпеть все унижения, так они жили уже многие века, так, лишь так, будут жить дальше.

Лишь двое думали иначе. Грюнвальд, с дрожью во всём теле, со сладким предвкушением ожидавший падения гильотины, потемнел, когда принц решил не делать глупостей, и тяжело вздохнул. Старый генерал вдруг действительно стал напоминать старика.

Арка спала.

Хлоп!

Но тут раздался гулкий хлопок. И Грюнвальд, и Релик, и все люди — кроме Арки, она спала — оставили мысли и вновь обернулись к эшафоту. Принц сидел на стуле, слегка склонил голову, всё также смотрел вниз. Его взгляд леденил душу, и каждому казалось, что направлен он был именно на него.

Все затаили дыхания.

Принц заговорил: “Кидайте в неё камни”.

Люди посмотрели друг на друга, затем снова на принца. Что? Что значит кидайте камни? Какие камни? В кого?

“Можно ботинки”. Добавил принц, всё тем же ровным, негромким, но почему-то прекрасно различимым даже по краям толпы голосом. Его услышали дети, услышали сгорбленные старухи, услышали рыцари, стражники, Грюнвальд и Релик.

Его услышал весь народ. Его народ.

Но людей охватили смятение и стыд, когда они поняли намерения принца, его приказ, все ответили молчанием. Грюнвальд воспрянул духом и загорелся взглядом, но потом осмотрелся и прозрел наконец к тому, что так злило принца: к опущенным лицам, к страху перед избитой, полуживой девушкой. Генерал налился краской, частично от стыда, частично по злобе. Немедля он поднял руку и покачал головой, показывая, чтобы его солдаты не смели ничего делать.

Генерал не хотел мешать принцу.

На площади воцарилась тишина. Артур не шевелился и больше не говорил. Взгляд его ушёл в себя.

Он решил дать им одну минуту и в ожидании поигрывал с метёлкой в руках.

Сорок пять секунд.

Тридцать секунд.

Двадцать секунд.

Релик почесал голову, неуверенный, стоит ли вмешиваться, но дернувшись сразу поймал суровый взгляд Грюнвальда. Извинившись перед генералом неловкой улыбкой, молодой человек опустил руки.

Пятнадцать секунд.

Пять секунд.

Народ не понимал всей важности происходящего умом, но некое непонятное напряжение подсказывало людям, что решается нечто важное, судьбоносное.

Но поднять руку всё равно никто не решался, слишком страшна и велика была за плечами девушки тень эльфийской империи, и слишком немощно, ненадёжно выглядел сейчас принц. Весь ужас, который внушал он совсем недавно, и на который люди надеялись теперь опереться, бесследно исчез.

Артур напоминал бездыханную куклу.

Время вышло.

Принц резко, люди даже вздрогнули, встал со стула и пошёл к верёвке, державшей гильотину. Эшафот трещал под его ногами. Маргарита ещё не проснулась.

Принц притронулся к верёвке.

“Жух!”

И прилетел камень. Он проделал арку над эшафотом, в полете склонился в сторону и врезался точно в плечо Артура. Принц дважды моргнул и посмотрел на кусочек плитки у себя под ногами. Затем перевёл взгляд на толпу. Люди так испугались, что не смели пошевелиться.

Кто посмел? Зачем?

Ответ нашёлся сразу же. Пробежав через прорезь в людском скоплении, оставшейся от принца, на эшафот забрался мальчишка. У него дрожали коленки. Встав рядом с Артур, он посмотрел на него своими большими и пустыми от страха глазами, взглянул на свою метлу и пал ниц, и начал бить себя лбом о землю.

В промежутке между поклонами Артур подкинул ему под голову камешек. Мальчишка замер, но всё схватил на лету. Он поднял камешек и со всей силы швырнул его в Маргариту, потом ещё раз поклонился принцу, плюнул в кровавые, липкие волосы героини и умчался вниз.

Артур снова взглянул на толпу и сделал пару шагов в сторону. И тогда загремели крики и всё небо заполонили снаряды. Кто кидал отбитые от площади камешки, кто ботинки; некоторые вырывали доски богатых домов, ломали, и кидались потом обломками; откуда-то прилетел бычий рог.

“Так эту тварь, так её!” Крикнул нарядный, красочный мужчина и запульнул в Маргариту тонкой монеткой. Она врезалась в нос героини, погнулась. Нос тоже погнулся и брызнул кровью.

“Получай мерзавка, больше мне это не нужно”. Крикнула немолодая женщина. Из её белых рук в Маргариту полетело медное колечко. Но в момент броска женщина надорвалась, как-то не так наклонилась и свалилась на землю. Колечко покатилось в сторону, женщина заплакала.

Люди взглянули на неё с молчаливым соболезнованием и вздохнули. Восстание завершилось малой кровью, но были те, кто потерял в нём родных. Неожиданно из толпы вокруг женщины вырвался стражник в сером доспехе, в одной только рукавице. Он поймал укатившееся колечко, сел перед женщиной и подал его. Женщина посмотрела на мужчину заплаканными глазами, и они широко открылись от удивления. У него на пальце было точно такое-же старое колечко. Стражник улыбнулся, погладил женщину по щеке, где высыхала слеза, развернулся и запустил в Маргариту стальной перчаткой.

Она врезалась девушке точно в глаз, её синяк лопнул как прыщ.

“Гха!” Сгорбленная старуха вырвала гнилой зуб и кинула куда-то в сторону эшафота и прищурилась ещё, выискивая самодельный снаряд

Грюнвальд гордо улыбался. Его радовала бурная толпа. И всё же странное беспокойство волновало старого генерала. Его руки сами собой сжались на рукоятке меча, глаза бегали по площади.

Артур довольно усмехнулся. Люди выпускали гнев, развлекались и плакали, и что самое главное — не боялись. Он размял руки и прищурился. Скоро у его главного врага на сегодня должно было закончиться терпение.