Прародитель Магии
Шрифт:
“Плохо дело”. Прошептал Дюн. Ему совсем не хотелось в это влезать, но невольно вспомнились слова принца. Он осторожно вздохнул и тихо повёл свою лошадку вниз по склону. Рыцари приободрились, теперь у них тоже был голос. Толстяк нахмурился — он ожидал другого:
“Кто ты такой? Я требую принца Артура”. Сказал он надменно.
“Не знаю никакого принца Артура, как мне известно, его Величество Король Артур I пока не женат… Хотя… Впрочем детей у него нет”. Беззаботно отвечал Дюн, но голова его усердно работала. Почему толстяк назвал короля принцем?
“Короля?
Солдаты загомонили. Дюн напрягся. К чему это он ведёт?
“Король погиб от рук предателей. Корона перешла единственному живому наследнику. И кто вы такой, милорд, чтобы говорить от имени рода Волан?”
“Я? Я твой повелитель, смерд. Герцен Волан, сын моего отца, герцога Афера”.
Рыцари герцога подняли своё знамёна повыше. Они надулись как паруса и чуть не утянули их в низину. Рыцари нависли серебристой массой над низиной.
“А насчёт того бреда, будто Король погиб от рук повстанцев… Даже идиоту тут всё понятно. Кому это было выгодно? Почему убили сначала его Величество, затем его старшее Высочество, потом второго принца и на младшем вдруг так удачно дело раскрылось? Я скажу тебе почему”. Толстяк говорил всё быстрее, в нетерпении нанести решающий удар по врагу.
“Это никакое не восстание, а заговор, заговор Артура Ублюдка! Это он убил своего отца, он продал королевство эльфам, он за всё в ответе. Вот почему вы все предатели, двойные, тройные, четверные предатели!”
20. Провокация
Рыцарей, что стояли с обоих концов спуска в низину, потрясли слова толстяка. Их эхо звучало в головах воинов, стукалось о железные стенки шлемов и нарастало, делаясь всё громче; всадники не столько верили в заявление юного наследника рода Волан, сколько содрогались перед масштабом нарисованного заговора.
Это принц… простите, король Артур всё устроил?
Немыслимо. Ведь это он раскрыл Маргариту, он поймал эльфийского шпиона, он повёл их на войну против эльфов…
Толстяк угадал их мысли и сразу предоставил доводы: “А по-вашему героиня эта, крестьянка, что-то значит? Смех, вы все идиоты! Она была фальшивкой, подставной фигурой! Рабыней! Всё это была постановка, вас всех обманули. Сами думайте, принц в одиночку победил эльфа? Безвкусица! Вы его видели? Он кожа да кости, не то что я!”
Толстяк широко раскрыл рот, сверкая зубами, расставил руки и напряг мышцы.
“…”
…
Вернее, не мышцы, а мешки жира.
Нависла неловкая, долгая пауза. Похоже толстый не собирался заканчивать позировать пока не услышит восторженных криков.
Один из его стражников покашлял металлическим кашлем и ткнул юного наследника в бок. Герцен заметил наконец, как на него смотрят; совершенно не смутившись, он прочистил горло и продолжит тираду:
“Так вот, даже если принц самый сильный воин — и что? Ещё ни один человек не победил эльфа один на один. Бред, вымысел!”
“А война, на которую он вас повёл — она не против эльфов, она против нас, верного рода Воланов. Мы отказываемся признавать этого узурпатора, брата-, отце-, мати- убийцу! Знайте, когда вы дойдёте до Векты, никакой войны бы не будет. Узурпатор бы устроил переговоры, вылизал ноги своим эльфийским властелинам, а потом увёл бы вас назад. Вот как оно всё будет! Или не будет? Решать вам!”
Толстяк запыхался, когда закончил свою речь. Телохранитель передал ему белый платок, вытереть пот.
Меж тем Дюн поглаживал свою лошадь, поглядывая куда-то вдаль. Рыцари короля волновались. Неужели их переговорщик не мог ничего ответить? Чем дольше тянулась тишина, тем больше они смущались, путались в мыслях. А что если…? А вдруг…
Герцен вытирал пот многослойным платочком, и совсем не скрывал довольной, лаковой усмешки на губах, — потный, он казался вымазанным в масле, как свинёнок, готовый в печь. Его свинячьи глазки вызывающе смотрели на безмолвного офицера.
Мужчина покачал головой — влево-вправо — провёл рукой по усам, улыбнулся в ответ, очень дружелюбно, и спросил совершенно спокойно: “Доказательства?”
Толстяк похлопал своими на удивление длинными ресницами и начал медленно краснеть. В нём закипала злость. Он выговорил такую сильную речь, но враг остался непоколебим. Как это раздражает! Герцен оценил вражеские ряды. Совсем недавно они волновались, ныне их строй вновь стал крепким как скала. Всего лишь одно слово: доказательство, возвратило их на ноги.
“Доказательств хотите? Будет. Зовите сюда Артура Ублюдка, если он такой сильный воин, пусть покажет!” Толстяк указал на своего рослого телохранителя. Он гордо поднял закрытое забралом лицо.
“Говорите принц такой сильный? Так пусть победит нашего воина. Если справится за три удара, я, может быть, поверю, что он победил эльфа!”
Страж недовольно буркнул и опустил лицо. Три удара звучало для него оскорбительно. Он стал прочёсывать взглядом королевскую армию и схватился за меч — пусть узурпатор только покажется, он его проучит.
Рыцари переглянулись, но не расступились и пути к карете короля не открыли.
“Что, он боится? Ха-ха-ха-ха, я бы боялся на твоём месте, Артур Ублюдок. А я — это я! А ты кто? Мерзавец! Давайте вместе его позовём, мои рыцари, повторяй за мной!” Толстяк поднял руку. Его армия загомонила. На всадников короля обрушился железный рёв:
“Выходи убийца! Выходи трус!”
“Покажись шавка, или тебе стыдно на люди выходить?!”
“Сюда, Артур Ублюдок!”
Несколько рыцарей в армии короля съежились. Даже их кони приподняли головы и перестали покусывать траву. Армия герцога была намного более слаженной, единой. У неё была голова, лидер. А у них? Воины посмотрели на карету. Она была закрыта. Некоторые в надежде обратились к Дюну. Офицера уважали, но был он не особенно известен.