Правда и вымысел о второй мировой войне
Шрифт:
В своих мемуарах он не раз подчеркивает принципиальный характер своих разногласий с Чемберленом. Однако в это трудно поверить. С. Хор, хорошо знавший обстоятельства дела, указывает, что разногласия Идена с Чемберленом возникли лишь из-за срока переговоров с Италией. Эту же точку зрения разделяет и Черчилль. "...Иден подал заявление об отставке из-за решения (правительства.
– Г. Р.) вести переговоры с Италией в данное время и при данных обстоятельствах" [19],- объяснял он причину отставки.
Английские историки в своем большинстве согласны с этими выводами. Расхождения между Иденом и Чемберленом, писал в 1944
Большой интерес представляет попытка К. Зиллиакуса объяснить мотивы конфликта, возникшего между премьером и министром иностранных дел. "Имеются два момента,- писал он в памфлете "Между двумя войнами?", опубликованном весной 1939 года,- которые необходимо отметить, говоря об этой отставке: первое, что, хотя м-р Иден ушел из правительства, он остается лояльным членом консервативной партии. Он не присоединился и никогда не присоединится к левым... Второе - м-р Иден подал в отставку не из-за принципа, не на основе разногласий между политикой Лиги и Чемберлена... Расхождения... (между Иденом и Чемберленом.
– Г. Р.) связаны с различными аспектами интересов правящего класса" [21].
К. Зиллиакус, безусловно, прав, подчеркивая, что и Иден и Чемберлен представляли интересы одного и того же класса. Иден в своей политике следовал по той же столбовой дороге "умиротворения", что и Чемберлен. С него нельзя снять ответственности ни за март 1936 года, ни за политику "невмешательства" в Испании, ни за бездеятельность Англии в период подготовки Гитлера к аншлюсу Австрии. Мемуары Идена лишь подтверждают этот вывод.
Любопытную оценку роли Идена еще до выхода в свет его воспоминаний дал Л. Эмери. "Антони Иден,- писал он,- был назначен министром иностранных дел, для того чтобы показать преданность Болдуина идее коллективной безопасности и нежелание идти на компромисс с Муссолини в вопросе об Эфиопии. Эта политика привела к плачевным результатам. Но тот факт, что Иден остался на своем посту, ясно показывал, что в принципе мы от этой политики не отказались" [22].
Отставка Идена не повлияла на политику Чемберлена. 21 февраля 1938г. он откровенно заявил итальянскому послу, что считает Австрию потерянной, а новый министр иностранных дел - Э. Галифакс - сразу же начал переговоры с Римом [23].
Зная, что Гитлер в начале марта 1938 года готовит аншлюс Австрии, Чемберлен и Галифакс ничего не сделали, чтобы его остановить. Беседуя 10 марта с Риббентропом, подчеркивает Робертсон, Галифакс "не сделал каких-либо замечаний" о серьезности обстановки в Австрии. Нацистский посол мог с полным правом сообщить в Берлин: "Создается впечатление, что Чемберлен и Галифакс хотят добиться мирного взаимопонимания среди четырех великих держав Европы без Советского Союза" [24].
Учитывая, что это говорилось буквально накануне вступления гитлеровских войск в Австрию, трудно отделаться от мысли, что Галифакс и Чемберлен не только давали понять, что Англия не будет возражать против аншлюса, но и поощряли Гитлера на него. Однако, приводя эти заявления, Робертсон даже не пытается дать им должную оценку: яркий пример непоследовательности, столь характерной для многих буржуазных исследователей.
Отставка Идена и аншлюс Австрии, нередко рассматриваемые в тесной связи, по разному оцениваются английской историографией. "Ударом по политике умиротворения" назвал в 1941 году аншлюс Австрии биограф У. Черчилля Л. Брод. Отставка Идена, отмечал Уилер-Беннет, "шокировала английский народ" и вместе с захватом Австрии "стала первым крупным ударом по народному доверию, которым до тех пор пользовался Чемберлен". "Отставка Идена,- писал А. Джонсон,- была ударом, от которого национальное правительство никогда на деле не оправилось". Другие, вольно или невольно оправдывая "миротворцев", заявляют, что Англия во время аншлюса "ничего не могла сделать", что у Чемберлена "не было альтернативы" [25].
Другой тактики придерживаются те, кто сам проводил в жизнь "умиротворение" или был причастен к нему. С целью оправдания действий или, вернее, бездействия правительства махровый "миротворец" С. Хор, например, выдвигает аргумент о том, что английский и французский народы "не были готовы идти на войну", чтобы защитить независимость Австрии. И только Г. Тинт указывает на социальный смысл позиции Лондона в марте 1938 года. Большинство "правых" в Англии, как и во Франции, подчеркивает он, считали необходимым "умиротворить нацистский оплот против коммунизма" [26].
Нельзя не сказать о странной точке зрения А. Тейлора на происхождение аншлюса. "Вскоре распространилось мнение, что гитлеровский захват Австрии является результатом преднамеренного заговора, подготовленного заранее, первым шагом к господству в Европе",- писал он в книге "Происхождение второй мировой войны" о тех историках и публицистах, которые справедливо отмечали, что Гитлер еще до марта 1938 года стал готовиться к аншлюсу. "Это мнение - не что иное, как миф. Кризис в марте 1938 года был спровоцирован Шушнигом, а не Гитлером. Германия не готовилась к нему ни в политическом, ни в военном отношении" [27],- утверждает Тейлор.
Мемуары Идена, документальные свидетельства Робертсона не оставляют от версии Тейлора буквально камня на камне. Трудно понять, почему Тейлор почти через десять лет после опубликования английских и немецких документов, относящихся к 1937-1938 годам и свидетельствующих о тщательной подготовке фашистской Германии к аншлюсу, допустил такую грубую ошибку. Но каковы бы ни были ее причины, он, несомненно, сыграл на руку тем кругам западногерманской и мировой реакции, которые ныне стремятся к реабилитации Гитлера и его политики.
Суетский кризис и последовавшее за ним мюнхенское соглашение о расчленении Чехословакии, заключенное Англией, Францией, Германией и Италией 30 сентября 1938г., сыграли особую роль в международных отношениях кануна второй мировой войны. Мюнхен стал последним крупным рубежом на пути к мировой войне. Мюнхенское соглашение и его быстрый крах разоблачили перед всем миром реакционный характер политики "умиротворения", полную несостоятельность идей "миротворцев".