Правда и вымысел о второй мировой войне
Шрифт:
Отметим, что американский историк Г. Алпровитц, прилагающий много усилий, для того чтобы "доказать", будто Г. Трумэн и американские военачальники уже в мае - июне 1945 года пришли к выводу о готовности Японии капитулировать, вынужден признать, что президент США отправился в Потсдам с целью "получить определенное заявление" Советского правительства о вступлении СССР в войну против Японии. И не случайно даже после испытания атомной бомбы, когда конференция начала свою работу, Г. Трумэн добивался, как он сам свидетельствует, соответствующего обязательства СССР, а 24 июля 1945 г., через два дня после того, как Трумэн и Черчилль решили использовать атомную бомбу против Японии, Объединенный комитет начальников штабов (с участием англичан!) принял резолюцию: "Необходимо поощрять вступление России в войну против Японии. В связи с этим, с целью поддержания способности вести войну, ей следует предоставить такую помощь, которая является необходимой и практически возможной" [21]. Доводы Фуллера - Черчилля и иже с ними, таким образом, не выдерживают испытания историческими фактами.
Надо сказать, что многие буржуазные авторы, тем не менее, стараются доказать, будто Советский Союз, помощь которого Англии и США якобы была "больше не нужна", объявил войну Японии лишь для того, чтобы получить "обещанное вознаграждение". Одним из первых с этим "тезисом" выступил Черчилль. "Россия объявила войну 8 августа, лишь за неделю до вражеской агонии,- писал он.- Тем не менее она заявила о своих полных правах в качестве воюющей стороны". Советское правительство боялось, что Япония капитулирует раньше, чем оно "сможет без особого труда пожать плоды, обещанные ему в Ялте",- заявляет У. Макнейл. Об этом же пишут лейбористы М. Фут, Дж. Биггс-Дэвисон, биограф К. Эттли, Ф. Уильяме, Л. Брод, Д. Томсон [22].
Надо сказать, что версия Фуллера - Черчилля вызывает возражения у некоторых английских исследователей. Так, Ф. Джонс, X. Бортон и Б. Пирн в книге "Дальний Восток, 1942-1946", изданной Королевским институтом международных отношений, справедливо подчеркивают, что объявление Советским Союзом войны стало "сокрушительным ударом" для Токио. Именно это, добавляют они, усилило позиции тех, кто выступал за принятие предложения США, Англии и Китая о капитуляции. Сомнения по поводу "решающего значения" атомной бомбы для победы над Японией выражает Б. Гарднер. Он считает, что если атомная бомбардировка Хиросимы и Нагасаки и сократила войну, то всего на две-три недели. Косвенным образом признает огромное значение, которое имело объявление войны Японии Советским Союзом, и Дж. Эрман. "Интересно проследить реакцию японцев на этот шаг Советского правительства" [23],- пишет он и рассказывает о заседаниях Высшего военного совета и правительства Японии 9-10 августа 1945 г., закончившихся принятием решения о капитуляции. Тем не менее голоса тех, кто выступает за объективный подход к оценке роли СССР в войне с Японией, пока еще слабы.
Анализируя высказывания буржуазных английских авторов, давая им оценку, следует подчеркнуть, что роль СССР в войне с японским милитаризмом не исчерпывается военными операциями, проведенными Советской Армией после 8 августа 1945 г. в Маньчжурии. В течение всей мировой войны Советский Союз, как известно, сковывал почти все силы Квантунской армии (в 1945 г.- более 1 млн. чел.). Об этом "забывают" и Черчилль, и Фуллер, и Уильямс. Сокрушительные удары Красной Армии, нанесенные фашистскому вермахту под Москвой, Сталинградом, под Орлом и Курском, произвели, как признается в коллективной работе английских историков, глубокое впечатление на японские правящие круги [24]. Таким образом, Советское государство уже в 1941-1944 годах оказало серьезную помощь своим западным союзникам.
Объявляя войну Японии, СССР руководствовался как своим союзническим долгом, так и желанием сократить сроки мирового конфликта. Перейдя в наступление на рассвете 9 августа, советские войска в первые же сутки боевых операций продвинулись на 50-150 км. Сокрушительные удары, нанесенные Квантунской армии - основной сухопутной армии Японии, - привели к резкому изменению всей военно-стратегической обстановки на Дальнем Востоке и непосредственно повлияли на решение японского правительства о капитуляции. "Мы получили огромное потрясение от атомной бомбы, сброшенной на Хиросиму. Вступление сегодня утром в войну Советского Союза ставит нас в безвыходное положение и делает невозможным дальнейшее продолжение войны",- заявил 9 августа 1945 г. премьер-министр Японии Судзуки на заседании Высшего военного совета. Не столько атомная бомбардировка Хиросимы, сколько действия Советской Армии нанесли японскому империализму "смертельный удар", подчеркивают прогрессивные японские историки [25].
Английские мемуаристы и историки старательно замалчивают тот факт, что начиная с Потсдамской конференции реакционные круги США и Англии, особенно Черчилль, стали смотреть на атомную бомбу как на средство запугивания и шантажа Советского Союза, как на силу, способную навязать ему свои условия при мирном урегулировании. Об этом свидетельствует одно из немногих откровений - запись в дневнике фельдмаршала Брука, из которой видно, что Черчилль уже после испытания атомной бомбы стал тешить себя мыслью, что ее можно будет использовать как орудие диктата Советскому Союзу. Что касается самого Черчилля, то он только в 1957 году в предисловии к однотомному варианту своих воспоминаний раскрыл суть своих планов: "Век атома изменил отношения между великими державами... Мне даже приходило в голову, что мирная демонстрация воздушной мощи (после предварительного уведомления) над главными советскими городами наряду с информацией советских лидеров о наших некоторых технических достижениях могла бы заставить их занять более дружественную и здоровую позицию". Атомные бомбы были применены, пишет английский журналист А. Верт, ссыла-ясь на заявления Трумэна, Бирнса, Стимсона, "главным образом для того, чтобы произвести впечатление на Россию той огромной мощью, которой владела Америка". "Окончание войны с Японией имело значение, но главное заключалось в том, чтобы остановить русских в Азии и сдержать их в- Восточной Европе" [26],- подчеркивает он. И с этим трудно не согласиться.
И только единицы осуждают этот варварский акт, унесший сотни тысяч жизней мирных граждан Хиросимы и Нагасаки. Разве нельзя было, спрашивает Л. Макфэрлан, "продемонстрировать фантастическую разрушительную силу где-то в пустыне", что оказало бы то же самое влияние на Японию. "Ужас Хиросимы и Нагасаки все еще лежит на совести Америки" [21].
Каковы итоги второй мировой войны? Почему Англия, одержав победу, не смогла пожать ее плоды? Чем объяснить, что английский империализм вышел из войны не окрепшим, а ослабленным?
Эти вопросы неизменно возникают перед буржуазными историками, публицистами и государственными деятелями Англии. Чем характерен их подход к ним? Прежде всего он различен. Одни из них пытаются нащупать правильную, по их мнению, "объективную" основу для выводов, другие идут по более легкому и проторенному пути, используя уже известные версии, в том числе модную на Западе версию о "выигранной войне и проигранном мире", третьи вообще стараются уйти от прямых ответов.
Тревога за судьбы английского капитализма в послевоенном мире заметна у авторов многих работ, опубликованных еще в 1944-1945 годах. Одни из них, как, например, публицист П. Метыоз, надеялись, что державы антигитлеровской коалиции, учитывая уроки прошлого, смогут наладить сотрудничество и в мирные дни, после чего "будет обеспечен длительный период мира". Другие, лучше знакомые с настроениями правящих кругов Англии, предусматривали и другую возможность: возвращение к старому антисоветскому курсу. "Русские могут опасаться,- писал в 1944 году известный общественный деятель, член парламента С. Кинг-Холл, - что, поскольку наша цель состоит в том, чтобы работать в направле-нии демократической и, возможно, федеральной Европы, мы можем создать блок, который в один прекрасный день нападет на „большевизм"". Третьи сокрушались по поводу неизбежного ослабления и даже распада британской колониальной империи. В этом отношении характерно высказывание английского социолога Э. Калбертсона в книге "Всеобщий мир" (1944 г.), назвавшего британскую империю "больным человеком" [28].
Однако в подавляющем большинстве книг и брошюр, опубликованных в конце войны и первые послевоенные годы, выражалась надежда на сохранение сотрудничества держав антигитлеровской коалиции. Их авторы нередко подчеркивали, что дружественные отношения между Англией и Советским Союзом приобретают особое значение для укрепления мира и безопасности.
Фултонская речь У. Черчилля, произнесенная в марте 1946 года, а затем открытый переход западных держав на "позицию силы" и "холодной войны" оказали большое влияние как на буржуазную историографию в целом, так и на оценку ею результатов второй мировой войны. С этой точки зрения весьма характерна книга "Мир и сила", опубликованная лейбористским деятелем Г. Батлером в 1947 году. В ней ясно различимы черты лживой версии о "советском империализме". Так, ответственность за срыв сотрудничества между державами антигитлеровской коалиции автор пытается переложить на СССР, который якобы нарушил договоренность, заключенную в Ялте. Батлер не скрывает надежды на то, что "экономические трудности" заставят Советское государство "в течение нескольких десятилетий направлять всю свою энергию главным образом на восстановление разрушенной промышленности и сельского хозяйства" и, следовательно, его роль на международной арене окажется минимальной [29].
Искусственно нагнетая антисоветскую истерию, реакционные круги Англии с конца 40-х годов все больше стали уповать на империализм США - "единственную опору" против коммунистической опасности. Их мнение с достаточной откровенностью выразил реакционный философ Дж. Бэрнхем. В злопыхательской книжонке "Борьба за мировое господство" (1947 г.) он ставил фальшивую дилемму: либо "мировое господство коммунизма", либо добровольное подчинение Соединенным Штатам, которые являются единственной капиталистической дер-жавой, способной создать "мировую организацию". При этом Бэрнхем подчеркивал, что на успех в создании "всемирной некоммунистической федерации" можно надеяться только в том случае, если Соединенные Штаты "сохранят за собой монопольный контроль над атомным оружием и примут на себя ответственность за руководство миром" [30].