Правда или долг
Шрифт:
— Да, но иногда мы пересматриваем свои взгляды на вещи, — возразил Боаз.
Габриэль поднялась, подошла к нему и встала позади кресла.
— Знаешь, когда мы работали вместе, я смотрела на вас на всех и думала вот о чем. Я могу понять мужчин, которых природа обделила мозгами или внешностью, или и тем, и другим. И они сделали выбор в пользу карьеры. Причем такой карьеры, когда нужно работать двадцать четыре часа в сутки, не оставляя ни минуты на личную жизнь. Но как такое могло произойти, что вы все — да-да, все, включая Гилада — являясь и умными, и привлекательными, выбрали такую работу?
— Как видишь, у нас получается совмещать работу и личную жизнь, — заговорил Константин. — Мы даже успеваем встречаться со старыми друзьями. Так что выбор в пользу карьеры не подразумевает отсутствие личной жизни.
— Да, встречи со старыми друзьями — это так волнующе. — Габриэль погладила Боаза по плечу и снова посмотрела на Константина. — Скажи, а в спальне у тебя теплее, чем здесь?
— Ты можешь подняться и проверить.
Габриэль отошла от кресла и протянула Боазу руку, приглашая следовать за собой.
— Отличная мысль. Я, пожалуй, проверю. Пойдешь со мной?
— Это вторая комната справа от лестницы, — ответил он. — Я думаю, ты не потеряешься.
— Хочешь меня проводить?
— Мне кажется, тебе нужно выспаться, — посоветовал Боаз. — И, когда из твоей головы выветрится коньяк…
Она разочарованно помотала головой.
— Когда из моей головы выветрится коньяк, все будет совсем не так! Хотя иногда интересно и без коньяка. Правда? — обратилась она к Константину.
Он утвердительно кивнул, продолжая наблюдать за происходящим.
— Ну, так что, пойдешь со мной? — снова спросила Габриэль у Боаза. — Предоставим твоего нудного друга самому себе. Надеюсь, он не обидится, если мы займем его спальню.
Боаз снова посмотрел на Константина. Тот, улыбаясь, изучал собеседников и ждал развития сюжета.
— Да, я думаю, что он не обидится, — ответил он. — Ты ведь не обидишься? Это не противоречит правилам хорошего тона? Только не начинай читать мне мораль о половой распущенности. Момент совсем не подходящий.
— Я хотел спросить, откуда у вас эта наглость — куда-то уходить в моем собственном доме, и даже не спрашивать, хочу ли я к вам присоединиться.
Габриэль снова заулыбалась.
— Как ты мне тогда говорил? Все случается в первый раз?
… — Здесь на самом деле теплее, чем внизу! Мне жарко.
Габриэль сидела на кровати и, щурясь от сигаретного дыма, разглядывала небольшую лампу на столе возле окна.
— Ну, что вы молчите? — снова заговорила она. — Ненавижу, когда мужчины молчат после секса! — Она помолчала, оценивая свои слова. — То есть, я хотела сказать, мужчина. Ну, вы поняли. Вот ты, — обратилась она к Боазу, — о чем разговариваешь с женщиной после секса?
— О разном, — уклончиво ответил он.
Она поднялась и потушила сигарету в пепельнице.
— Пожалуй, я пойду в душ, джентльмены. Можно получить полотенце и халат?
— Полотенца в шкафу в ванной, и халат там же, — сказал Константин. — И, если не хочешь принимать ледяной душ, включи обогреватель.
— Скоро буду. Чао.
Боаз устало потер рукой шею.
— Как мы умудрились так напиться? — Он сделал паузу. — Не смотри на меня так!
— Я ищу свои сигареты. Похоже, они остались внизу. Не хочешь спуститься?
— Нет, не хочу. Возьми. — Боаз протянул ему свою пачку.
Константин поднялся, оделся, подошел к окну и закурил.
— У тебя такой замученный вид, будто ты пробежал марш-бросок, — сказал он. — Ты был прав, мне нужно было расслабиться.
Боаз тоже встал.
— Принесу что-нибудь холодного, а заодно, так уж и быть, принесу твои сигареты.
— Если тебе стыдно смотреть мне в глаза, то так и скажи, я пойму.
— Это тебедолжно быть стыдно! Я думал, что тебя тошнит от мыслей о подобном, не говоря уж о том, чтобы предпринимать более активные шаги! Это… тебе не подходит.
Константин пожал плечами и снова повернул голову к окну.
— А я всегда думал, что это мне сложно изменить свои моральные принципы. Ты приглашаешь меня в «Королеву», где большинство женщин обходятся без одежды, но при этом удивляешься, что я делаю что-то «неподходящее мне». Не вижу логики.
— Логика закончилась тогда, когда мы допили коньяк. — Он махнул рукой. — Ладно, черт с ним. Надеюсь, холодная вода еще осталась.
Вышедшая из душа Габриэль сняла полотенце с плеч и, повесив его на спинку кресла, подошла к Константину.
— Боаз недоволен? — спросила она.
— Похоже, нудным на поверку оказался совсем не хозяин?
Она погладила его по щеке.
— Я никогда не считала тебя нудным. Надеюсь, он пошел принести попить? Умираю от жажды. Я такого от тебя не ожидала, но я давно так не развлекалась. И, можно сказать, вообще никогда… — Она задумалась. — Хотя нет, просто давно. Похоже, твои сигареты все же здесь? — Она достала пачку из кармана халата и положила ее на стол. — Почему бы нам не провести несколько приятных минут вдвоем, пока твой друг ищет твои сигареты и ругает тебя, на чем свет стоит, так как не может их найти?
Константин вежливо убрал ее руку, и Габриэль отвела глаза.
— Вот как? — спросила она обиженно. — Я-то думала, что ты изменился. Не забиваешь себе голову всеми этими глупостями о морали. Сначала переспал, а потом можно и о деле, да?
— Ты сюда приехала только для того, чтобы со мной переспать?
— Разумеется, не только. — Она присела на стол. — И какого черта здесь делает Боаз? Я хотела поговорить с тобой наедине.
— Если это касается наших общих друзей из Седьмого отдела, то теперь это наше общее дело. И в первую очередь оно касается не меня и не Боаза, а Гилада.