Правда или долг
Шрифт:
Константин остановился и посмотрел на Габриэль.
— Я хочу, чтобы ты организовала нам встречу. Я, Гилад, Боаз, Ибрагим и Муса. И, желательно, как можно дальше от любопытных глаз. Где-нибудь за городом. Разумеется, не в Сирии, а во Франции. И, если ты решишь приготовить нам семейный ужин, накрой стол еще на одного. Потому что у нас будут важные гости.
— О нет, Константин, ты ведь шутишь, правда? — снова заговорил Боаз. — Ты не приведешь туда Мустафу! А если они заодно? Они убьют нас троих разом!
— Ты можешь остаться. Мы с Гиладом поедем вдвоем.
— Эта мысль мне нравится еще меньше!
Габриэль закурила в очередной раз.
— Хорошо, я устрою вам встречу, — сказала она. — А что я получу за то, что доставила вам такую важную информацию?
— Ах да, прости, об этом я не подумал. — Константин сел за стол. — Сколько ты хочешь?
— Сколько? — подняла бровь она. — Я хочу вернуться обратно. В оперативный отдел.
Боаз недоуменно посмотрел на нее.
— Ты это серьезно? — спросил он.
— Конечно. Мое место там, даже если я отрицаю это по слабости душевной.
— Думаю, ты понимаешь, что я не могу тебе ничего обещать, — сказал Константин. — Мне нужно будет перевернуть горы для того, чтобы это сделать.
— Это замечательно. — Габриэль легко сжала его пальцы. — Переверни для меня пару гор. Это у тебя всегда хорошо получалось!
Глава 23
— Отличная сегодня погода, правда?
Гилад вздрогнул от неожиданности и, захлопнув книгу, поднял глаза. Несколько секунд он молча разглядывал Константина, который стоял рядом с ним и изучал бегавших неподалеку детей.
Погода и вправду была отличная. Холода остались позади, весна прогнала зиму, и теперь старалась вовсю: парк цвел по-весеннему, совершенно беспорядочно и одновременно гармонично. Трава тоже оправилась после зимы, и теперь снова стала зеленой и пушистой. Дети играли на траве, а молодая женщина, сидевшая неподалеку, иногда поднимала глаза от журнала и бросала на них недовольный взгляд — ей казалось, что они слишком громко кричали.
— Ненавижу твою привычку подкрадываться. — Гилад положил руку на скамейку, приглашая Константина сесть рядом. — Да, погода прекрасная. Гулять и гулять…
— Конечно, что может быть лучше, чем посиделки в парке посреди рабочего дня.
— Кстати, почему ты не на работе?
— Давай будем думать, что я бросил все дела и приехал потому, что ты мне позвонил.
Гилад положил закладку между страниц и закрыл книгу.
— Не знал, что ты любишь Джоанн Харрис.
— Я тоже не знал. Барух еще в больнице, не знаю, когда его выпишут. Мне одиноко.
— Чем мы займемся? Будем сидеть тут, загорать и слушать, как поют птицы?
— Я хочу тебя кое с кем познакомить. Если это можно назвать знакомством. Кстати, спасибо, что пришел на похороны.
Константин смотрел на игравших детей. Они оставили игрушки и теперь изображали паровоз, носясь с одного конца лужайки на другой. Мать отложила журнал и неотрывно смотрела на них, размышляя, не вмешаться ли.
— Что ты думаешь насчет путешествия за границу?
Гилад посмотрел на него.
— Куда именно?
— Во Францию. Заодно и проверим, на самом ли деле ты так хорошо говоришь по-французски, как мы все думаем.
— Если честно, у меня нет настроения.
— Зря. Ты бы получил возможность познакомиться с человеком, которого ищешь уже семь дней. С того самого момента, как узнал о смерти своей жены.
— Ты знаешь, кто это?
Константин снял солнцезащитные очки.
— Да, я знаю, кто это. Ну что, с кем ты хотел меня познакомить?
— Я думаю, что это будет самое странное знакомство, которое у тебя когда-либо было.
… Кладбище оказалось пустынным. Именно пустынным, а не пустым — и Константин, и Гилад подумали об этом, не поделившись своими мыслями друг с другом. Здесь было спокойно и тихо — так, как и должно быть в месте, где тесно связаны жизнь и смерть. Они медленно шли по узким дорожкам, минуя аккуратные ряды могил и изучая памятники.
— Ну и ну, тут на самом деле нет ни души, — сказал Гилад, а потом продолжил чуть тише — так, будто смутился и подумал о том, что говорит слишком громко и кому-то мешает: — Что за чушь я несу. Кто тут будет шуметь? Тут и так все умерли…
— Знаешь, почему я не люблю кладбища?
— Потому что зороастрийцам нельзя здесь появляться?
— Каждый раз, когда я сюда прихожу, у меня такое ощущение, будто у меня кто-то стоит за спиной. Почти неуловимое ощущение чьего-то присутствия. Не присутствия людей на похоронной процессии, а другого присутствия. Словно какой-то человек застрял между жизнью и смертью и пытается выбраться, но сам не знает, чего он хочет — жить или умереть. И он просит, чтобы ему помогли. Но эту просьбу слышу только я. И помочь не могу.
Они остановились возле могилы с небольшим памятником из черного мрамора. Могила была окружена небольшим забором и выглядела ухоженной — о ней помнили, и сюда регулярно приходили. Гилад сделал шаг по направлению к могиле.
— Познакомься, — сказал он, обращаясь к Константину. — Это Владимир Гордон. Мой отец.
Константин посмотрел на фото, выгравированное на памятнике.
— Что говорят в таких случаях? — спросил он. — «Я рад знакомству» звучит неуместно…